- Однако... - пробормотала Екатерина.
- Приказ требовал арестовать именно меня? - спросил Генрих.
- Да, - ответила Екатерина, - и государь подписал его собственноручно.
- А значилось ли в приказе - в случае, если меня не будет, арестовать всякого, кто окажется на моем месте?
- Нет, - ответила Екатерина.
- В таком случае, - продолжал Генрих, - до тех пор, пока не будет доказано, что я заговорщик, а человек, находившийся у меня в комнате, мой сообщник, - этот человек невиновен.
С этими словами он повернулся к Карлу IX.
- Государь, я никуда не выйду из Лувра, - обратился к нему Генрих. - Я даже готов по одному слову вашего величества отправиться в любую государственную тюрьму, в какую вам будет угодно меня направить. Но пока не будет доказано противного, я имею право назвать себя, и я себя называю самым верным слугой, верноподданным и братом вашего величества!
И тут Генрих с таким достоинством, какого в нем доселе не замечали, поклонился Карлу и удалился.
- Браво, Анрио! - сказал Карл, когда король Наваррский вышел.
- Браво? За то, что он вас высек? - заметила Екатерина.
- А почему бы мне не аплодировать? Разве я не говорю "браво", когда мы с ним фехтуем, и он наносит мне удары? Матушка, вы напрасно так пренебрежительно отнеситесь к этому молодцу.
- Сын мой, - ответила Екатерина, - я не пренебрежительно отношусь к нему, я его боюсь.
- И это напрасно, матушка! Анрио мне друг, и, как он справедливо заметил, если бы он составлял против меня заговор, он дал бы кабану сделать свое дело.
- Да, чтобы его личный враг, герцог Анжуйский, стал французским королем? - спросила Екатерина.
- Матушка, не все ли равно, по какой причине Анрио спас мне жизнь? Он спас меня - вот что самое важное! И - смерть всем чертям! - я не позволю огорчать его. Что же касается Ла Моля, то я сам поговорю о нем с герцогом Алансонским, у которого он служит.
Этими словами Карл IX предлагал матери удалиться. Она вышла, пытаясь придать определенную форму своим смутным подозрениям.
Ла Моль, из-за своей незначительности, был непригоден для ее целей.
У себя Екатерина застала Маргариту - та ждала ее.
- А-а! Это вы, дочь моя! - сказала она. - Я посылала за вами вчера вечером.
- Я знаю, но меня не было дома.
- А утром?
- Утром я пришла сказать вашему величеству, что вы собираетесь совершить величайшую несправедливость.
- Какую?
- Вы собираетесь арестовать графа де Ла Моля?
- Вы ошибаетесь, дочь моя! Я никого не арестовываю - приказы об аресте отдает король, а не я.
- Не будем играть словами, когда речь идет о таком серьезном деле! Ла Моля арестуют, ведь так?
- Весьма вероятно.
- По обвинению в том, что сегодня ночью он находился в спальне короля Наваррского, убил двух стражников и ранил Морвеля?
- Да, его обвиняют в этом преступлении.
- Его обвиняют в этом несправедливо, - сказала Маргарита, - де Ла Моль невиновен.
- Де Ла Моль невиновен? - воскликнула Екатерина, подскочив от радости и поняв, что разговор с Маргаритой прольет свет на эти события.
- Да, невиновен! - повторила Маргарита. - И не может быть виновен, потому что он был не у короля.
- А где же он был?
- У меня, ваше величество.
- У вас?!
- Да, у меня.
За такое признание принцессы крови Екатерина должна была бы испепелить ее грозным взглядом, но она только скрестила руки на поясе.
- И если... - после минутного молчания сказала Екатерина, - если де Ла Моля арестуют и допросят...
- ..он скажет, где и с кем он был, - ответила Маргарита, хотя была твердо уверена в противном.
- Если так, вы правы, дочь моя: де Ла Моля арестовать нельзя.
Маргарита вздрогнула: ей показалось, что в тоне, каким ее мать произнесла эти слова, заключался таинственный и страшный смысл, но ей нечего было сказать, ибо просьба ее была удовлетворена.
- Но если у короля был не де Ла Моль, - сказала Екатерина, - значит, там был кто-то другой? Маргарита промолчала.
- Вы не знаете, кто этот другой, дочь моя? - спросила Екатерина.
- Нет, матушка, - не очень уверенно ответила Маргарита.
- Ну, не будьте же откровенны только наполовину!
- Повторяю, ваше величество, я его не знаю, - невольно бледнея, стояла на своем Маргарита.
- Хорошо, хорошо, - с равнодушным видом сказала Екатерина, - мы это узнаем. Идите, дочь моя, и будьте покойны: ваша мать стоит на страже вашей чести.
Маргарита вышла.
"Ага! Они заключили союз! - говорила себе Екатерина. - Генрих и Маргарита сговорились: муж ослеп, чтобы жена онемела. Вы очень ловки, дети мои, и воображаете, что очень сильны, но ваша сила в единении, а я разобью вас поодиночке. Кроме того, настанет день, когда Морвель сможет говорить или писать, когда он назовет имя или начертит шесть букв, - и тогда мы все узнаем. Да, но до тех пор виновный будет в безопасности!.. Самое лучшее - это разъединить эту пару теперь же".
И во исполнение этого намерения Екатерина направилась к покоям сына, где и застала его за разговором с герцогом Алансонским.
- А-а! Это вы, матушка! - нахмурив брови, сказал Карл IX.
- Почему вы не прибавили "опять"? Это слово было у вас на уме, Карл!
- То, что у меня на уме, это мое дело, - ответил Карл грубым тоном, который временами появлялся у него даже в разговоре с Екатериной. - Что вам от меня надо? Говорите скорее!
- Вы были правы, сын мой, - сказала Екатерина Карлу. - А вы, Франсуа, ошиблись.
- В чем? - спросили обе августейшие особы.
- У короля Наваррского был не Ла Моль.
- А-а! - бледнея, произнес Франсуа.
- А кто же у него был? - спросил Карл.
- Пока неизвестно, но станет известно, как только заговорит Морвель. Итак, отложим это дело, которое не замедлит выясниться, и вернемся к Ла Молю.
- Но при чем же тогда Ла Моль, матушка, если не он был у короля Наваррского?
- Да, он не был у короля Наваррского, - отвечала Екатерина, - но он был у.., королевы Наваррской.
- У королевы! - воскликнул Карл и разразился нервическим хохотом.
- У королевы! - побледнев, как мертвец, пробормотал герцог Алансонский.
- Да нет же! Нет! - возразил Карл. - Гиз говорил мне, что встретил носилки Маргариты!
- Так оно и было, - ответила Екатерина - где-то в городе у нее есть дом.
- На улице Клош-Персе! - воскликнул Карл.
- О-о! Это уж чересчур! - сказал герцог Алансонский, вонзая ногти себе в грудь. - И его рекомендовала она мне!
- Ага! Теперь я понял! - внезапно останавливаясь, сказал король. - Значит, это он защищался от нас ночью и сбросил мне на голову серебряный кувшин! Негодяй!
- Да, да! Негодяй! - повторил Франсуа.
- Вы правы, дети мои, - сказала Екатерина, не подавая виду, что ей понятно, какое чувство побуждает каждого из сыновей произнести этот приговор. - Вы правы: малейшая нескромность этого дворянина может вызвать страшный скандал и погубить честь принцессы крови! А для этого ему достаточно выпить.
- Или расхвастаться, - сказал Франсуа.
- Верно, верно, - подхватил Карл. - Но мы не можем перенести это дело в суд, если сам Анрио не согласится подать жалобу.
- Сын мой, - сказала Екатерина, кладя руку Карлу на плечо и выразительно сжимая его, чтобы обратить все внимание короля на то, что она собиралась предложить, - выслушайте хорошенько то, что я хочу вам сказать. Это преступление может повлечь за собой скандал. Но не судьи и не палачи наказывают за такого рода оскорбление величества. Будь вы простые дворяне, мне было бы нечему учить вас, - вы оба люди храбрые, но вы принцы крови, и вы не можете скрестить ваши шпаги со шпагой какого-то дворянинишки! Обдумайте способ мести, приемлемый для принцев крови.
- Смерть всем чертям! - воскликнул Карл. - Вы правы, матушка! Я что-нибудь соображу.
- Я помогу вам, брат мой! - вскричал герцог Алансонский.
- А я, - сказала Екатерина, развязывая черный шелковый поясок, который тройным кольцом обвивал ее талию и свешивался до колен двумя концами с кисточками, - я ухожу, но вместо себя я оставляю вот это. И она бросила свой поясок к ногам принцев.
- А-а! Понимаю, - воскликнул Карл.
- Так этот поясок... - заговорил герцог Алансонский, поднимая его с пола.
- ..и наказание и тайна, - торжествующе сказала Екатерина. - Но не мешало бы впутать в это дело и Генриха, - прибавила она и вышла.
- Черт возьми! Нет ничего легче! - сказал герцог Алансонский. - Как только мы скажем Генриху, что жена ему изменяет... - Обратившись к королю, он спросил:
- Итак, вы согласны с мнением матушки?
- Вполне! - ответил Карл, не подозревая, что всаживает тысячу кинжалов в сердце герцога. - Это рассердит Маргариту, зато обрадует Анрио.
Он позвал офицера своей стражи и приказал сообщить Генриху, что король просит его к себе, но тотчас передумал:
- Нет, не надо, я сам пойду к нему. А ты, Алансон, предупреди Анжу и Гиза.
Выйдя из своих покоев, он пошел но маленькой винтовой лестнице, по которой поднимались на третий этаж и которая вела к покоям Генриха. Глава 10 МСТИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЫСЛЫ
Генрих, воспользовавшись короткой передышкой, которую он получил благодаря своей выдержке на допросе, забежал к г-же де Сов. Здесь он застал Ортона, уже совсем оправившегося от своего обморока. Ортон мог рассказать только то, что какие-то люди ворвались к нему и что их командир оглушил его, ударив эфесом шпаги. Участь Ортона никого тогда не беспокоила. Екатерина, увидав его распростертым на полу, подумала, что он убит.
Но Ортон пришел в себя как раз в промежуток времени между уходом королевы-матери и появлением командира ее охраны, которому было приказано очистить комнату, и нашел убежище у г-жи де Сов.
Генрих попросил Шарлотту приютить у себя юношу до получения вестей от де Муи, который не мог не написать ему из тех мест, где он скрывался. Тогда он отправит с Ортоном свой ответ де Муи и, таким образом, сможет рассчитывать не на одного, а на двух преданных ему людей.
Этот план был принят, и Генрих вернулся к себе; рассуждая сам с собой, он принялся ходить взад и вперед по комнате, как вдруг дверь отворилась и вошел король.