Вопрос 7
Почему тот факт, что Советский Союз был захвачен лишь частично, имел особое значение для спасения евреев?
Эвакуация должна была осуществляться под руководством "Высшего совета по эвакуации". Он был создан 24-го июня 1941 года, в свете поступившей информации о скорости продвижения немецких войск. Эвакуация носила стихийный неупорядоченный характер. В значительной мере весь процесс эвакуации зависел от соображений местного руководства. Одной из причин такого положения дел стало отсутствие заранее подготовленного плана эвакуации. Поэтому не представляется возможным говорить о ясной и четкой эвакуационной политике в первые дни войны. Дополнительная причина заключается в противоречивом отношении различных представителей власти на местах к необходимости эвакуации гражданского населения. В то время как некоторые из них полагали, что следует поощрять эвакуацию населения из городов, которые подвергались бомбардировкам с воздуха, другие считали, что подобные действия лишь усилят панику и приведут к нежелательным результатам.
С течением времени эвакуация становились все более четкой и упорядоченной. В частности, это было следствием замедления темпов продвижения вермахта и организации особых органов по эвакуации. Число людей, эвакуировавшихся пешком постоянно уменьшалось: если до конца июня 1941 г. около 85% беженцев покинули захваченные немцами районы пешком, то в первой половине июля их число уменьшилось вдвое (43%).
С географической точки зрения следует разделить процесс эвакуации на две части: эвакуация из районов, входивших в состав СССР до сентября 1939 г., и эвакуация из районов, присоединенных к нему позднее. Размеры эвакуации из аннексированных областей носили весьма скромный характер. С формальной точки зрения все евреи, проживавшие на присоединенных территориях, являлись советскими гражданами (за исключением польских беженцев, которые отказались принять подданство СССР и были сосланы на Восток). Советские власти, однако, относились к "новым гражданам" с определенной долей подозрительности и требовали от них получить особые разрешения на переезд во внутренние районы страны. Эти правила не были отменены немедленно после вторжения, поэтому имели место случаи, когда советские пограничники даже в самый разгар немецкого наступления не позволяли еврейским беженцам перейти линию "старой границы". Данный факт, а также общая неразбериха, царившая в районах молниеносного продвижения германских сил, привели к тому, что лишь немногие евреи сумели благополучно достичь советского тыла. Их число оценивают в 135000 - 170000 человек, то есть от 7% до 8% еврейского населения присоединенных территорий. По сравнению с данным цифрами, число эвакуированных и беженцев среди евреев "старых" советских территорий было значительно большим. Это явление имело две особенности:
1) Чем восточнее находился тот или иной район (и чем позднее он был захвачен немцами), тем шире были размеры эвакуации.
2) Относительное число евреев среди эвакуированных и беженцев было гораздо выше относительного числа неевреев.
В качестве примера приведем эвакуацию евреев из Восточной Белоруссии. Накануне немецкого вторжения на этой территории проживали (по оценкам) 335000 евреев. 38,8% из данного числа (130000 человек) - в районах, захваченных Германией в ходе первых дней войны (до конца июня 1941 г.). С этой территории эвакуировались или бежали 14300 евреев, то есть 11% от тамошнего еврейского населения. 27,4% (92000 человек) были постоянными жителями территории, захваченной до 16-го июля. Оттуда сумели бежать различными способами 40000 человек (около 43,6%). 9,7% евреев Восточной Белоруссии (32400 человек) проживали на территории, захваченной во второй половине июля 1941 г. Около половины от этого числа евреев сумели добраться до советского тыла (15800 или 48,8%). На территории, завоеванной немцами на протяжении августа того же года, проживало около четверти белорусских евреев (81000 или 24,7%). Более трех четвертей из них (62700 человек или 77,4%) были эвакуированы или эвакуировались самостоятельно. В целом, почти 40% евреев Восточной Белоруссии (132900 человек или 39,6%) достигли внутренних районов СССР. Процент беженцев и эвакуированных евреев значительно превышал аналогичный процент среди нееврейского населения. Число беженцев со всей территории Белорусской республики (Восточной и Западной Белоруссии вместе) составляло от 11 до 17% ее населения в целом. Таким образом, процент еврейских беженцев практически вдвое превышал их долю в населении Белоруссии (накануне Второй мировой войны евреи составляли 6,7% населения Восточной Белоруссии, а среди беженцев их было 12,9%).
В чем заключалась причина столь значительного числа евреев среди беженцев?
1) Прежде всего, евреи были в основном городскими жителями, что способствовало их высокой мобильности.
2) В некоторых местах местные власти по собственной инициативе поощряли бегство евреев. Хотя центральное правительство СССР не проводило специальной политики по спасению евреев оккупированных территорий, однако среди евреев оказалось много людей, трудившихся на оборонных предприятиях, поэтому в них были заинтересованы советские власти. Еще в первые дни войны, несмотря на царившую неразбериху, предпринимались особые усилия по эвакуации таких лиц, а также людей, связанных с коммунистической партией и государственным аппаратом. Численность евреев в этой группе значительно превышала их процент среди населения в целом, а потому и в числе эвакуированных было "непропорционально много" евреев. То же самое верно в отношении представителей ряда ценных профессий, например, врачей, инженеров и техников[69].
3) Определенную роль сыграла также особая чувствительность и "настороженность" евреев в отношении опасности, грозящей им со стороны немцев. Несмотря на то, что начиная с августа 1939 г., когда был подписан пакт Молотова-Риббентропа, советские средства массовой информации прекратили сообщать о нацистских преследованиях евреев. С другой стороны, многие евреи, в особенности люди старшего поколения, которые помнили поведение германской армии в годы Первой мировой районы, относились к подобным сообщениям как к "кошмарным слухам". Более того, помимо личных воспоминаний, многие из них привыкли воспринимать местное население в качестве "погромщиков", а именно немцев считать представителями и носителями европейской культуры. Массовые репрессии по отношению к местному населению с аннексированных СССР территорий, происходившие в 1939-1940 гг., усилили недоверие евреев к советскому режиму[70]. В ряде случаев такие представления побуждали евреев оставаться на местах проживания и отказаться от эвакуации вглубь страны. В деревне Щедин, где проживало более 2000 евреев, бегство было предотвращено в самый последний момент, когда один из евреев обратился к своим товарищам со следующими словами: "Евреи! Куда вы собираетесь бежать, бросив все имущество? Ничего не бойтесь! Вы наверное забыли, что в 18-м году немцы тоже захватили эту область и были в нашем местечке. Помните, как хорошо они относились к гражданскому населению? Распрягайте лошадей!"[71].
Вместе с тем, информация о жестоком отношении немцев к евреям на оккупированных польских территориях постоянно просачивалась через границу. В отличие от государств, где свобода слова являлась нормой общественной жизни, в СССР наличествовали две системы информации: официальная, действующая посредством государственной прессы, и неофициальная, работающая при помощи слухов. Влияние последней было очень велико. Слухи множились по мере того, как прекращалось распространение официальной информации. М. Альтшуллер сообщал об этом явлении так:
На присоединенных к СССР польских территориях находились десятки тысяч польских беженцев, многие из которых успели на своей шкуре испытать нацистские преследования. Более того, граница между оккупированными Германией польскими землями и теми ее районами, которые были присоединены к СССР, не была непроницаемой. Беженцы получали информацию о членах своих семей, оставшихся в оккупированных Германией районах. Эта информация не ускользала и от евреев Восточной Белоруссии, некоторые из которых были посланы в ее западные районы в составе официальных делегаций и в рабочие командировки. Многие из них представляли себе, что происходит по другую сторону границы[72].
Каково было число евреев, спасшихся только благодаря эвакуации на Восток? Не все те евреи, которым удалось бежать, уцелели. Многие из беженцев и эвакуированных погибли в пути от немецких бомб, другие были перехвачены германскими частями и убиты на месте. Вместе с тем, сотням тысяч евреев все же удалось спастись. Следует отметить, что из 335000 евреев, проживавших на территории Восточной Белоруссии, уцелели 160000-170000 (около 40%).
7.8.1.3 Жертвы первой волны истребления
Цифровые данные
Одним из характерных явлений первого этапа уничтожения был тот факт, что оно носило массовый, но не всеобщий характер. Некоторые общины были уничтожены полностью, в то время как другие пострадали относительно мало и их истребление произошло в ходе второго этапа. Несмотря на общую картину массовых расстрелов, подобная политика проводилась неравномерно, и убийства не были повальными. Это привело к тому, что осенью 1941 г., по окончании первого этапа, некоторые общины были истреблены полностью, а другие пострадали лишь частично, в той или иной степени.
Картина всего происшедшего на первом этапе уничтожения становится особенно ясной на примере участи отдельных общин[73]. Из 220000-225000 евреев, проживавших на территории Литвы накануне германского нашествия, до декабря 1941 г. были уничтожены около 175000 (почти 80%). В большинстве еврейских общин истребление носило тотальный характер[74]. Оставшиеся в живых евреи Литвы проживали в трех больших городах: Вильнюсе, Каунасе и Шауляе. Накануне захвата Шауляя немцами (26-го июня 1941 г.) его еврейское население составляло 6500 человек. К декабрю 1941 г. 2750 из них были убиты, однако по окончании первой волны уничтожения в городском гетто находились от 4500 до 5000 евреев. Они оставались в живых до сентября 1943 г.[75] Еврейское население Вильнюса накануне оккупации насчитывало 57000 человек. Из их числа к декабрю 1941 г. выжили не более 20000. В Каунасе перед войной проживало 36000 евреев, после проведения "акций" в гетто остались лишь 17000 человек, т.е. менее половины от довоенной численности еврейского населения города.