В следствие произошедшей в нем перемены В. Кубе начал активно действовать в целях предотвращения дальнейшего уничтожения:
Он составил перечень их имен и обратился в Главное управление имперской безопасности, как будто "окончательное решение" было новостью для него. Разъяренный Р. Гейдрих ответил ему, что все делается по правилам, и более того, "в дни войны есть гораздо более важные вещи, чем бегать за кучкой евреев, составлять доклады, которые являются ничем иным, как пустой тратой времени и помехой моим людям, занятым другими и гораздо более важными делами". Он подвел итог так: "Я нахожу чрезвычайно огорчительным тот факт, что спустя шесть с половиной лет после издания "нюренбергских законов", мне приходится разъяснять подобные вещи"[111].
Однако, В. Куббе не отчаивался. После того, как ему стало известно о том, что полиция безопасности (СИПО) под командованием командира СИПО и СД в Белоруссии д-ра Эдуарда Штрауха планирует уничтожение этих евреев, он решил взять их под свою личную защиту. Э. Штраух, который не мог представить себе, что один из ветеранов нацистской партии внезапно превратился в защитника евреев, с циничной иронией заметил о данном решении, что "оно является заслуживающим внимания примером подхода к еврейской проблеме". Он также сказал, что не понимает, почему он сам и его люди подвергаются обвинениям в варварстве и садизме в то время, как они лишь исполняют свой долг.
В. Кубе, однако, продолжал свою борьбу и делал все, что в его силах, чтобы предотвратить уничтожение евреев. В марте 1943 года ему стало известно о новой планируемой "акции". Полиция безопасности приказала 5000 минским евреям собраться в определенном месте на территории гетто "для переселения". Он позаботился о том, чтобы все вызванные узнали о подлинном смысле готовящегося "переселения" и даже приказал тем из них, кто работал для рейхскомиссариата, не возвращаться в гетто. Смущенный и разгневанный Штраух обнаружил, что в назначенное время лишь считанные евреи собрались в условленном месте. В результате, сотрудники полиции безопасности начали избивать и расстреливать всех, кто попадался им под руку. И на этот раз реакция Кубе не заставила себя долго ждать. По словам Э. Штрауса, "он ожесточенно и злобно отругал нескольких из моих людей, используя выражения вроде "грязный дикарь" и "я тебе еще покажу".
7.9.6.2 Различные оценки деятельности Вильгельма Кубе
Изменило ли отношение Кубе к "евреям Рейха" его взгляды на "окончательное решение" в целом? Единство мнений в данном вопросе отсутствует. Некоторые исследователи утверждают, что этого не произошло. Лени Яхиль писала в данной связи, что "отношение рейхскомиссара Кубе было амбивалентным. Иногда он пытался прийти на помощь, в особенности, когда речь шла о немецких евреях, и составлял жалобы об особо зверских действиях. С другой стороны, все "акции" по уничтожению евреев проводились сотрудниками его ведомства"[112]. Шалом Холевский утверждает, что "отношение Кубе к евреям, "которые сражались на фронте и были награждены "железным крестом" не повлияло на его крайние антисемитские взгляды на решение еврейского вопроса в целом в соответствии с нацисткой идеологией"[113]. Подобной позиции придерживается также Шмуэль Спектор, перу которого принадлежит статья о Кубе в "Энциклопедии Катастрофы"[114]. По его мнению, В. Кубе руководствовался не гуманистическими соображениями, а ощущением того, что СС действует "поверх его головы" и, таким образом, наносит ущерб его престижу.
Рауль Гильберг иначе рассматривает деятельность В. Кубе. Хотя он не всегда однозначен в своих оценках, все же из текста книги можно заключить, что В. Кубе пытался спасти евреев вообще, а не только высланных из пределов Рейха. Он, впрочем, цитирует слова Э. Штрауха о том, "что пока речь идет о русских евреях, Кубе может успокоить свою совесть утверждениями о том, что "все они пособники партизан", однако он не способен провести какого-либо различия между немецкими евреями и немцами"[115]. Вместе с тем, из других описаний следует, что не все евреи, на защиту которых поднялся Кубе, были немецкими евреями. Такое же впечатление вытекает из сведений о реакции СС на гибель Кубе от рук партизан:
Гиммлер полагал, что смерть Кубе является "благой вестью для германской родины". И вообще, с точки зрения Гиммлера, Кубе в любом случае предстоял путь в концентрационный лагерь, так как его поведение в отношении решения еврейского вопроса граничило с изменой[116].
7.10 Киев: уничтожение общины
7.10.1 Бабий Яр и уничтожение евреев Киева
Еврейское население Киева было весьма многочисленным. В городе проживало около 200.000 евреев. Столица Украины была захвачена немцами 19-го сентября 1941 г., то есть спустя три месяца после начала войны, и большинство еврейских жителей города сумели бежать на Восток. Таким образом, в оккупированном Киеве остались, в основном, старики, женщины, дети и больные люди. Большинство мужчин, в особенности призывного возраста, покинули его пределы вовремя[117]. Спустя несколько дней после захвата города, в нем произошли два мощных взрыва. Один из них причинил особенно тяжелый ущерб: здание немецкого штаба было полностью разрушено, пострадала значительная часть центра города, множество немцев и местных жителей погибли, и около 25000 человек остались без крова. После войны выяснилось, что взрыв произвели агенты НКВД. 26-го сентября германские власти решили, что в ответ на эту "акцию" все евреи города будут казнены. Это решение приняли совместно армейские генералы и высшие чины СС, в том числе командир айнзатцгруппы С д-р Отто Раш.
28-го сентября было опубликовано обращение к евреям города. В нем говорилось, что власти приняли решение об их переселении. Для этого, всем евреям Киева надлежало собраться на следующий день, 29-го сентября, в восемь часов утра на одной из площадей города для "переезда на новое место жительства". Немцы утверждали, что они ожидали не более пяти-шести тысяч человек. Трудно поверить в правдивость этих слов, поскольку обращение было расклеено по всему городу. На деле, на призыв откликнулось свыше 30000 евреев. В отчете, составленном после казни, говорилось о том, что она решила "жилищную проблему" 35000 человек[118].
Собравшихся на площади евреев отвели к узкому оврагу на северо-восточной окраине города под названием Бабий Яр. До тех пор это имя было известно лишь немногим окрестным жителям, однако позднее оно превратилось в один из самых известных и страшных символов истории нацистского уничтожения евреев. По прибытии на место евреи обнаружили, что оно тщательно охраняется сотнями немецких и украинских полицейских. Затем им было приказано сдать их имущество, снять одежду и подойти к оврагу шеренгами по десять человек. На краю оврага каждая такая шеренга расстреливались из пулеметов. Огонь вели сотрудники полиции безопасности (ЗИПО), СД и солдаты вооруженных частей СС (Waffen - SS). Каждые несколько часов палачи сменялись. Расстрел продолжался в течение двух дней, 29-го и 30-го сентября. В соответствии с данными официального отчета, число убитых евреев составило 33777 человек.
На протяжении последующих месяцев на том же самом месте были казнены еще несколько тысяч евреев, в том числе тех, кто скрывался, и был выдан властям украинцами. После войны командир полиции безопасности и СД в Киеве признался, что количество доносов было столь велико, что из-за нехватки кадров не представлялось возможным отреагировать на все полученные письма. В Бабьем Яру погибли также и неевреи, в первую очередь цыгане и советские военнопленные. По советским оценкам, на всем протяжении периода оккупации на данном месте были умерщвлены около 100000 человек, включая евреев, расстрелянных там в сентябре 1941 г.
Как уже отмечалось выше, Бабий Яр, подобно Понарам и другим местам, превратился из географического названия в символ. Ужас неминуемой гибели десятков тысяч людей, крики и стоны, сознание того, что нет никакого способа избежать смерти лишь частично поддаются "сухому" историческому описанию. Возможно, здесь более уместен литературный текст. Писатель А. Кузнецов передает в своей книге ужасную картину этой расправы глазами группы людей, случайно оказавшихся на месте казни и уцелевших впоследствии:
Так они сидели, и прямо перед ними, как на сцене, происходил этот кошмар: из коридора партией за партией вываливались визжащие, избитые люди, их принимали полицаи, лупили, раздевали - и так без конца.
Дина [одна из свидетельниц - И. В.] уверяет, что некоторые истерически хохотали, что она своими глазами видела, как несколько человек, за то время, что раздевались и шли на расстрел, на глазах становились седыми.
Голых людей строили небольшими цепочками и вели в прорезь, прокопанную в обрывистой песчаной стене. Что за ней - не было видно, но оттуда неслась стрельба.
Матери особенно копошились над детьми, поэтому время от времени какой-нибудь немец или полицай, рассердясь, выхватывал у матери ребенка, подходил к песчаной стене и, размахнувшись, швырял его через гребень, как полено.
Дину словно обручами схватило, она долго-долго сидела, втянув голову в плечи, боясь взглянуть на соседей, потому что их все прибывало. Она уже не воспринимала ни криков, ни стрельбы.
Стало темнеть[119].
7.10.2 Увековечение памяти жертв Бабьего Яра:
Е. Евтушенко и Д. Шостакович
Красная Армия освободила Киев 6-го ноября 1943 г. К тому времени не осталось и следа от массовых казней в Бабьем Яру. Начиная с июля 1943 г., в связи с продвижением советских частей в западном направлении, в город прибыло особое подразделение № 1005 под командованием Пауля Блобеля (Paul Blobel). В его задачу входило устранение любых следов или знаков того, что произошло в Бабьем Яру. Захороненные в нем человеческие останки были эксгумированы и сожжены, а кости перемолоты. Это подразделение выполнило полностью свою ужасную задачу 19-го сентября 1943 г., то есть за несколько недель до освобождения города.