Сразу после победы США пришлось столкнуться с еще одним коварным врагом: возвращавшиеся из Европы воины завезли в страну вирус гриппа-«испанки», который зимой 1918/19 года охватил почти весь мир и стал причиной множества смертей. В то время медики были бессильны перед коварным заболеванием, они лишь рекомендовали не посещать места массового скопления людей и носить на лице марлевые повязки. В народной среде начали рождаться самые невероятные способы профилактики гриппа. Среди наиболее традиционных средств применялись репчатый лук и виски. Из-за опасности эпидемии в США закрывались целые учреждения. Например, не работала даже Бостонская фондовая биржа. Тем не менее грипп не щадил ни взрослых, ни детей. Показательно, что за одну страшную зиму в Америке появилось больше круглых сирот, чем за все военные годы.
Возможно, увеличение потребления спиртного в «лечебных» целях заставило федеральные власти пойти на серьезные меры по борьбе с пьянством, на которых уже много лет настаивали наиболее пуритански настроенные круги американского общества. Преподобный Коттон Мэтер утверждал, что спиртное вытравит христианский дух из жизни американцев; его коллега Лаймэн Бичер, возглавлявший «Общество трезвости» еще в начале XIX века, утверждал, что пьяница наравне с убийцей не имеет шансов достигнуть Царства Божьего. Еще до начала Первой мировой «сухой закон» был принят в 26 американских штатах, а 16 января 1920 года его ввели в общенациональных масштабах. Поборники трезвости праздновали победу, а любители спиртного устраивали вечеринки, на которых прощались с горячительными напитками. В Норфолке, штат Виргиния, состоялись потешные похороны Джона Ячменное Зерно (так назвал изготавливаемое из ячменя виски шотландский поэт Роберт Берне, воспевший его в одноименном стихотворении).
«Сухой закон» породил массовую торговлю контрабандными алкогольными напитками. Тех, кто занимался подпольной доставкой и торговлей спиртным, называли «бут-легерами» (буквально: торгующими из голенища сапога), а подпольные бары, продолжавшие в обход закона потчевать клиентов виски, получили прозвище «спикизи» (что-то вроде «задушевных разговоров»). Считается, что число бутлегеров достигало 2 миллионов человек. Лишь в некоторых штатах спирт можно было купить в аптеке для «медицинских целей».
В 1920-е годы главный город штата Иллинойс — Чикаго приобрел печальную известность столицы американской организованной преступности. Число убийств, совершавшихся в год в США, девятикратно превышало аналогичный показатель для Великобритании. Не случайно В. В. Маяковский, побывавший в Америке в 1925 году, иронично предлагал «закрыть Америку», «слегка почистить» и лишь затем «открывать вторично».
Одним из главарей американских гангстеров был Аль Каноне (1899—1947), возглавлявший чикагскую мафию в 1925—1931 годах. Каноне утверждал, что родился в Нью-Йорке, однако гораздо более вероятно, что он приехал в США из Италии. Еще подростком он ступил на скользкую дорожку уличной преступности, участвовал в поножовщинах в Нью-Йорке. В 1920 году будущий великий гангстер перебрался в Чикаго, но его звездный час пробил, когда в стране был объявлен «сухой закон». Возглавив банду бутлегеров, Капоне стал безжалостно расправляться с конкурирующими гангстерскими группировками, неизменно уходя от возмездия благодаря щедрым взяткам, раздаваемым полицейским чинам и другим влиятельным государственным служащим. Глава организованной преступности Чикаго мог не скупиться, так как в отдельные годы его доходы превышали 100 тысяч долларов. Капоне не арестовали даже тогда, когда при его участии было совершено одновременное убийство семи человек. И лишь в 1932 году он отправился за решетку... за неуплату налогов со своих астрономических барышей.
Введение «сухого закона» оказалось неэффективным (при президенте Уоррене Гамейлиэле Гардинге (1865— 1923) спиртное подавали даже в Белом доме) и породило множество болезненных проблем. В 1933 году Конгресс проголосовал за отмену запрета на производство и употребление алкоголя.
О том, кто занимался запрещенной торговлей, как было поставлено дело и как с ним боролись американские блюстители порядка, красноречиво рассказывается в блистательной американской кинокомедии «В джазе только девушки». Впрочем, в это время начались и нападки на набиравший силу американский джаз — ревнители чистоты нравов рассматривали его как музыку, родившуюся в непотребных, злачных местах, кабачках и борделях. И все же джаз стал визитной карточкой послевоенного десятилетия — не случайно это время часто называют «веком джаза», пользуясь определением, данным ему американским писателем Фрэнсисом Скоттом Фитцджеральдом (1896—1940).
Практически одновременно с триумфом поборников трезвого образа жизни в Америке победило еще одно общественное движение: американские женщины добились избирательного права. Участницы этого движения — суфражистки (от suffrage — «избирательное право*) несколько десятилетий требовали равенства для женщин. Наиболее активных сторонниц движения легко было узнать по приверженности к определенным цветам в гардеробе: дамы отдавали предпочтение комбинации фиолетового (violet) с белым (white) и фиолетового с зеленым (green) и белым. Эти цвета были «говорящими»: первое сочетание олицетворяло лозунг «Vote for Women» («Право голоса женщинам»), второе — «Give Women Vote» («Дайте право голоса женщинам»).
После войны Америка вступила в невиданную до той поры полосу процветания: это подтверждалось и усилившимся притоком иммигрантов из разоренной войной и революциями Европы. Только в 1920 году в США переселились 800 тысяч человек, а в Нью-Йорке население на 40 процентов состояло из иммигрантов. Перед американскими властями встала серьезная проблема законодательного регулирования потока приезжающих в страну, и в мае 1921 года в США был принят закон, по которому страна могла принять 358 тысяч иммигрантов в год. При этом впервые законодательно учитывались интересы национальных сообществ внутри страны: число иммигрантов конкретной национальности определялось как 3 процента от числа американцев данного происхождения. Главным преимуществом пользовались иммигранты из Британии: в США выходцы из Соединенного королевства составляли на этот момент 42 процента населения.
Первая мировая война внесла заметные коррективы в положение американских негров. Многие из них стали рабочими, поступив на военные заводы, приобрели профессиональную квалификацию. Чернокожие участвовали и в военных операциях в Европе и по возвращении на родину с гордостью носили звание ветеранов. Оба фактора существенно повлияли на самосознание негров. Одновременно усилились антинегритянские выступления белых расистов. В 1920-е годы суду Линча подверглось около четырехсот негров, среди которых были и ветераны войны. Жестокость и насилие со стороны белых стали стимулом для сплочения чернокожих в рамках панафриканского движения. Важную роль в развитии этого движения сыграл уроженец Ямайки Маркус Гарвей (1887—1940), который еще в 1914 году выступил с проповедью чувства собственного достоинства среди чернокожих. Он начал свою общественную деятельность на Ямайке, создав Всемирную ассоциацию улучшения негров, а в 1917 году распространил ее на США. Главные идеи Гарвея заключались в необходимости сплочения негров вокруг их исторической родины, в репатриации американских чернокожих (он далее собрал средства на создание пароходной компании «Черная звезда»), в воспитании у них чувства собственного достоинства и в насаждении черного расизма — идеи превосходства черной расы над белой. Хотя Гарвею не удалось стать властителем дум американских негров, считавших США своей родиной и не желавших переселяться в Африку, ему удалось повлиять на рост их самосознания.
Конец 1910-х — начало 1920-х годов также были отмечены ростом как прокоммунистических, так и антикоммунистических настроений в связи с событиями в России. В 1919 году 249 «красных» американцев были высланы в Советскую Россию. Многие радикалы были брошены за решетку, стали жертвами политических процессов. По обвинению в убийстве кассира и его охранника на обувной фабрике в Саут-Брайнтри, штат Массачусетс, были арестованы Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, рабочие, имевшие репутацию сочувствовавших коммунистам. Дело против них начали на том основании, что кто-то сказал, будто убийцей был итальянец. Сфабрикованное дело длилось шесть лет, завершившись вынесением смертного приговора обоим обвиняемым, хотя миллионы людей в стране и за рубежом следили за ходом невиданного судебного разбирательства, сочувствуя обвиняемым. Для понимания дела Сакко и Ванцетти характерны слова, сказанные одним из судей о Ванцетти: «Этот человек, хотя он, возможно, на самом деле неповинен в совершении преступления... является врагом наших нынешних установлений». Не менее красноречива и последняя речь Ванцетти, который отстаивал свою невиновность, утверждая, что подвергся преследованию за радикальные взгляды и национальную принадлежность. Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом стуле 23 августа 1927 года. Их гибель нашла горячий отклик в сердцах советских людей: именами казненных назвали крупнейшую в стране фабрику по производству карандашей.