Между тем признание объективности структуры права вовсе не означает признания ее фатальности, независимости от воли законодателя (речь идет о зависимости структуры именно от воли законодателя, который выражает общественное сознание, а не о зависимости ее от «нашего сознания» вообще2). «Не следует, — пишет О. С. Иоффе,— смешивать волевое происхождение того или иного явления и его объективные качества»3.
Активная правотворческая деятельность законодателя, выражающаяся в содержании нормативных актов, их соотношения,—причем только эта деятельность и ничто иное — воплощает воздействие на структуру права субъективных системообразующих факторов и со временем приводит к целенаправленным преобразованиям в его ткани, структуре.
Каким же образом в ходе правотворчества возможно формирование и преобразование структурных подразделений права? Ключом к пониманию развития структуры права является диалектика ее соотношения (единство и различие) с системой законодательства.
1 С. М. Корнеев, Вопросы построения системы советского
права, «Правоведение» Ш|63 г. № 1, стр. 17.
2 Трактуя право как явление «субъективной сферы», Г. Н. По
лянская и Р. Д. Сапир утверждают, что оно «непосредственно
зависит от субъекта» («Правоведение» 1072 г. № 4, стр. 104). От
какого субъекта? От законодателя? Да, непосредственно зависит.
В этом отношении мнение Г. Н. Полянской и Р. Д Сапир не рас
ходится с общепринятым в марксистской науке воззрением. Но
говоря о непосредственной зависимости права от субъекта вообще,
авторы в сущности закрывают путь к материалистическому истол
кованию правовых явлений как фактов наличной действитель
ности.
3 «Систематизация хозяйственного законодательства», «Юриди
ческая литература», 1971, стр. 49.
57
2. Соотношение (единство и различие) структуры права и системы законодательства с общефилософских позиций может быть охарактеризовано как связь внутренней и внешней форм.
Действительно, структуру права можно рассматривать в качестве внутренней формы, а систему законодательства— внешней. И это, конечно, разные характеристики права как социального явления. Ведь структура ( внутренняя форма) принадлежит к содержанию явлений. В литературе отмечается: «Содержание» как категория включает в себя «состав» элементов (т. е. их набор) и их «структуру». И далее: «Внутренняя форма» совпадает со «структурой», а «внешняя форма» («форма» как таковая) соотносится с ней опосредованию через «содержание»1.
В то же время необходимо видеть глубокое единство внутренней и внешней форм. Строение явления, состав его элементов, присущий им закон связи нуждаются в выражении вовне, а внешнее выражение «состава» и «структуры» как раз и образует внешнюю форму. В особенности это касается строения как такового, для которого вообще характерна более или менее фиксированная внешняя форма2.
Применительно же к праву невозможность отрыва структуры и внешней формы имеет особые основания, состоящие в специфике права, его принадлежности к сфере надстроечных явлений, общественного сознания. Нормативные акты и иные источники юридических норм представляют собой не просто нечто «внешнее», а необходимый момент в самом существовании права. В этом и заключается глубокий смысл ленинского положения о том, что слово «воля», если воля не выражена как закон, установленный властью, является пустым сотрясением воздуха пустым звуком3.
А отсюда следует вывод: структура права не может
1 В В Агудов, Соотношение категорий «форма» и «струк-тура», «Философские науки» 1970 г. № 1, стр 66, 70. Автор пишет: «Внешняя форма» образует диалектическою пару (соотносится с «содержанием»), а «внутренняя форма», т. е. «структура», диалектически соотносится с «составом» (стр. 710,).
1См. В. И. Св ид ер с кий, Р. А. Зобов, Новые философские аспекты элементно-структурных отношении, стр. 42.
3 См. В И. Л е н и н, Поли собр. соч , т 32, стр. 340.
58
быть с достаточной полнотой и точностью раскрыта, если не вадеть ее органического единствaiс 'внешней формой права — с системой законодательства, внутренними подразделениями в нормативных актах. Законодательство, пишет А. Ф. Шебанов, «это форма самого существования правовых норм, средство их организации, придания им определенности, объективности»1.
Приведенные положения, опирающиеся на диалектику соотношения внутренней и внешней форм, подтверждаются и особенностями системы законодательства как своеобразной области правовой реальности.
Система законодательства представляет собой не «просто совокупность» нормативных актов: законов, актов правительства и др. В последние годы в советской юридической литературе убедительно показано, что это имению система актов, их расчлененность и дифферен-цированность, их иерархическое построение, связанное отношениями координации и субординации, сопод-чишенности. «Советские законы и подзаконные нормативно-правовые акты в их совокупности можно представить как гигантскую структурно-сложную, динамическую систему.., состоящую из большого числа взаимосвязанных звеньев, которые сами представляют самостоятельные, причем тоже сложные, правовые системы»2.
Подразделения системы законодательства и связи между ними складываются исторически под влиянием ряда факторов, из которых решающее значение имеют предмет регулирования и стремление (интерес) законодателя обеспечить наиболее целесообразное, комплексное, практически удобное построение источников права.
Система законодательства, хотя непосредственно и связана с действием субъективных факторов—прямым
'А Ф Ш с б а н о в, Система законодательства как научная основа кодификации, «Советское государство и право» 1971 г. № 12, стр 311
2Там же, стр. 33. Автор указывает на то, что в советском законодательстве можно различать «вертикальную» структуру (акты общесоюзных органов, акты республиканских органов, акты местных органов) н «горизонтальную» структуру — систему отраслей законодательства. В «горизонтальной» структуре автор различает виды актов — законы, указы, ведомственные акты и т. д.
59
усмотрением законодателя,—представляет собой явление объективного порядка1, своего рода «второе измерение права»2, такую систему, в которой существует соединение «объективных моментов с субъективными»3.
Ведь система законодательства выражается в наличии определенных отраслей и подотраслей, т. е. реально обособившихся областей законодательства. А такое обособление невозможно, немыслимо, если оно не отражает определенных особенностей в содержании правового регулирования. «Обособить в законодательстве, — пишет А. В. Мицкевич, — можно только то, что обособляется в действительности»4. Признание данной совокупности нормативных актов отраслью законодательства возможно лишь постольку, поскольку совокупность актов не просто посвящена единому предмету (вопросу), а фиксирует некоторое единство в юридическом содержании регулирования, причем это единство цементируется известными нормативными обобщениями, выраженными, как правило, в кодифицированных актах. Кстати, такого рода единство в юридическом содержании регулирования и есть как раз то, что свидетельствует о наличии определенной правовой общности5.
Иначе говоря, строение законодательства потому и может быть охарактеризовано как система (и потому в нем может быть установлена структура),что оно является внешним выражением объективно существующей структуры права. Конечно, система законодательства лишь с внешней стороны очерчивает контуры под-
1 См. С. В П о л е н и н а, Система советского гражданского
законодательства, «Советское государство и право» 1971' г. № 6,
стр 33
2 См. «Советское государство и право» 1971 г. № 9, стр. 16
3 «Систематизация хозяйственного законодательства», стр. 52.
4А В. Мицкевич, Соотношение системы советского права
с системой советского законодательства, «Ученые записки ВНИИСЗ», вып. 11, М., 1967, стр. 22.
5 Отсюда, помимо всего прочего, следует, что при подготовке кодифицированных актов должно быть установлено, в какой мере существующие объективные предпосылки, природа нормативного материала открывают возможности для формулирования нормативных обобщений, общих принципов и т д. Если подобные возможности отсутствуют, то подготавливаемый акт является простой компиляцией — актом ипкорпоративного типа, издание которого не влияет на формирование правовых общностей.
60
разделения права на отрасли и подотрасли; по внешним признакам нельзя, в частности, установить, что перед нами — основная или комплексная отрасль. Но в силу единства внутренней и внешней форм сам по себе факт наличия сложившейся области законодательства является надежным свидетельством существования определенных особенностей в содержании правового регулирования и, следовательно, особенностей в структуре права1.
Изложенное, в принципе, относится и к более дробным подразделениям структуры права. Хотя распределение нормативного материала в кодифицированных нормативных актах по разделам, главам, статьям в ряде случаев определяется чисто классификационными, социально-политическими и некоторыми другими задачами, но и здесь в определенной степени проступает структура права, его реальное подразделение на институты, нормативные предписания и их объединения.
Для законодателя структура права выступает как своего рода объективная закономерность. Законодатель не волен (без ущерба для эффективности права) по своему свободному усмотрению «кроить и перекраивать» нормативные юридические акты, произвольно изменять их строение и иерархию.