1 Достойно особого внимания то обстоятельство, что активно-
творческое воздействие уголовного права на формирование право
вых запретов происходит не на «чистом месте». Даже в тех случа
ях, когда запреты не вытекают из содержания других отраслей,
они уже существуют в виде императивных требований социалисти
ческой морали. Характерным примером является требование морали
об оказании помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни
состоянии, которое послужило базой для установления предписаний
ст. 127 УК РСФСР, вследствие чего эта общая моральная обязан
ность трансформировалась в юридическую.
Кстати, ряд примеров, приводимых подчас для подтверждения мысли о возможности установления при помощи уголовного права позитивных юридических обязанностей (см. ст. 172 УК РСФСР — «Халатность», ст. 239 — «Неисполнение приказа»), на самом деле иллюстрирует «подкрепляющую» роль уголовного закона в отношении обязанностей, вытекающих из норм других отраслей права —■ административного, трудового и пр.
2 В. Н. Кудрявцев, Две книги об уюловном законе, «Со
ветское государство и право» 1969 г. № 10, стр. 160.
252
детализированных по содержанию нормативных предписаний. Вполне понятно, что, «если бы уголовно-правовые нормы об ответственности за частнопредпринимательскую деятельность и коммерческое посредничество (ст. 153 УК РСФСР) базировались на соответствующем гражданско-правовом запрете (добавим — сформулированном в виде отдельного предписания. — С. А.), не существовало бы многих трудностей при расследовании и судебном рассмотрении дел этой категории»1.
4. Особую группу функциональных связей, свойственных советской правовой системе, образуют связи между материальными и процессуальными отраслями.
На первый взгляд создается впечатление, что между материальными и процессуальными отраслями главными и определяющими являются отношения субординации. Действительно, известный «субординационный момент» во взаимоотношениях этих отраслей может быть обнаружен. Если рассматривать ту или иную процессуальную отрасль в качестве специфического продолжения профилирующей отрасли, «надстройки» над ней, обслуживающей всю семью материальных отраслей, то вполне естественно, что содержание материально-правовых институтов в какой-то мере предопределяет содержание институтов данной процессуальной отрасли. Так, весьма тесная связь существует между принципами материальной и соответствующей процессуальной отраслей. Область материальных правовых отношений общим образом очерчивает подведомственность компетентных органов — субъектов процессуальных отношений. Да и началом для образования процессуальных связей служит, как правило, определенный момент в возникновении и развитии действительных или предполагаемых материально-правовых (охранительных) отношений2.
1 В. Н. Кудрявцев, Две книги об уголовном законе, «Совет
ское государство и право» 1969 г. № 10, стр. 160.
2 Известная зависимость процессуальных отношений отмечается
многими авторами. «Уголовно-процессуальные отношения,— пишет
М. И. Ковалев,— это форма реализации материально-правовых
отношений. Они и приспособлены для этого» (М. И. Ковалев,
Советское уголовное право, вып. 1, стр. 106). По мнению К. И.
Комиссарова, гражданское материальное и гражданское процессу
альное право соотносятся не только как форма и содержание, но
и как цель и средство. «Материальное право,— пишет он,— регули
рует порядок и возможность овладения материальными и
253
Но известная зависимость отраслей процессуального права от соответствующих материальных отраслей не должна заслонять того решающего обстоятельства, что и те и другие отрасли — это относительно обособленные, самостоятельные звенья советской правовой системы. И материальные, и процессуальные отрасли представляют собой качественно специфические правовые явления, обеспечивающие особые юридические режимы в регулировании социалистических общественных отношений.
Поэтому главное и определяющее в функциональных связях между материальными и процессуальными отраслями составляют отношения координации, включающие некоторые субординационные моменты.
Такая характеристика зависимостей, существующих между отраслями материального и процессуального права, помимо прочего, означает, что необходимо с предельной четкостью проводить разграничительные линии между материально-правовыми и процессуальными свойствами и значением юридических явлений. Только при строгом учете отраслевой самостоятельности материального права и процесса можно «избежать смешения материально- и процессуально-правовых свойств и значений, искусственного слияния их в некие совокупные, на самом деле невозможные, материально-процессуальные по-дятия»1.
Так, в юридической литературе по гражданскому процессуальному праву некоторыми авторами высказана мысль о том, что подведомственность — это скорее ма-
духовными благами, а процесс есть узаконенный способ принудительной реализации такой возможности» (К. И. Комиссаров, Некоторые аспекты соотношения гражданского и гражданско-процессуального права, «Сборник ученых трудов СЮИ», вып. 27, Свердловск, 1973, стр. 79).
Интересные моменты в соотношении материальных и процессуальных правовых форм подмечены О. В. Иваьовым. Указав на тесную связь между охранительными и процессуальными правоотношениями, он пишет: «Связь материального права с процессом обеспечивается тем, что материальные охранительные правоотношения возникают и реализуются только параллельно с развитием процессуальных» (О. В. Иванов, О связи материального и гражданского процессуального права, «Правоведение» 1973 г. № 1, стр. 50).
1 «Сборник ученых трудов СЮИ», вып. 27, стр. 85.
254
териально-правовой, чем процессуальный институт1. Действительно, вопрос о том, к ведению какого компетентного органа должно быть отнесено то или иное гражданское дело, зависит от факторов материально-правового порядка (характера правоотношения, его субъектного состава). Но это ничуть не устраняет процессуальных свойств и значения рассматриваемого института, так как входящие в его состав нормы опосредствуют возникновение и динамику отношений, связанных с принудительной реализацией материальных прав и обязанностей2.
Еще пример. В юридической литературе получила известное распространение двуединая трактовка природы права на иск, которое якобы одновременно может быть охарактеризовано как явление и материально-правового, и процессуального порядка. Между тем, право на иск имеет чисто процессуальную природу3. В качестве же материально-правового явления выступает притязание как одно из состояний материального субъективного права. И хотя последнее может получить определенное отражение в праве на иск (отсюда возможность признания иска и некоторые другие последствия, имеющие материально-правовую окраску), это не устраняет весьма четкого различия между тем, что относится к области материального права, и тем, что имеет процессуальную природу.
Интересно, что существует встречная зависимость материально-правовых явлений от процессуальных форм. Например, уголовно-правовое отношение приобретает нужную определенность и законченность по содержанию
1 См П. С. Дружков, Вопросы подведомственности дел,
рассматриваемых в порядке уголовного судопроизводства, «Докла
ды итоговой научной конференции юридических факультетов», Томск,
1968, стр. 83; П. Ф. Е л и с е й к и н, Защита субъективных прав
и интересов и компетенция суда в советском гражданском процес
се, «Ученые записки ДВГУ», т. 31, ч. 1, стр 72—75.
2 См. Ю. К. Осипов, О характере правовых норм, регулиру
ющих подведомственность юридических дел, «Итоги научно-ис
следовательской работы за 1970 год, СЮИ», Свердловск, 1971,
стр. 150—151; его же, Подведомственность юридических дел, стр.
55—57, 82, и др.
3 По справедливому мнению К. И. Комиссарова, «материальное
право и иск в миниатюре воспроизводят соотношение между граж
данским правом и процессом» (стр. 81).
255
лишь после вынесения основного уголовно-процессуального акта—обвинительного приговора. Точно так же воздействуют на материальное гражданское правоотношение гражданско-процессуальные формы. Только после вынесения судебного решения материальное гражданское правоотношение обретает строгую определенность, устойчивость, материально-правовую общеобязательность1-.
5. Достаточно полная и точная обрисовка функциональных связей в системе советского права имеет немалое практическое значение.
При решении юридических дел должны быть приняты во внимание все нормативные предписания, находящиеся в функциональной зависимости. При этом должны не только учитываться нормативные предписания, содержащиеся в актах различного ранга2, но и тщательно исследоваться внутренние связи, которые существуют между нормами разных нормативных актов.
Интересно, что иногда судебные органы, определяя характер функциональных связей между нормами различных актов, обращаются к генетическим зависимостям между ними. Вот как, например, Верховный Суд СССР мотивировал невозможность применения к одному из рассмотренных им случаев норм ведомственной Инструкции по службе конвойной охраны: «Из материалов дела видно, что караул по охране жилых зон и производственных объектов исправительно-трудовой колонии выполнял задачи и функции конвойной службы и при этом в своей деятельности руководствовался не уставными правилами караульной службы, а Инструкцией по службе 'конвойной охраны Министерства охраны общественного порядка РСФСР, которая в этой части представляет собой не развитие правил Устава гарнизонной и карауль-