Если согласно требованиям экономического базиса, исходя из всего комплекса задач общественного развития, существует объективная необходимость правового регулирования, выраженного в соответствующей структуре, то законодатель должен определять внеш-
1 И. Ф Панкратов, возражая против теоретической конструкции «комплексная отрасль», интерпретирует ее таким образом, будто с точки зрения сторонников этой конструкции «отрасль законодательства обязательно ведет к формированию соответствующей отрасли права» («Советское государство и право» 1973 г № 9, стр. 52) Но дело вовсе не в том, что «ведет»; суть вопроса заключается в том, что формирование отрасли законодательства свидетельствует о наличии известных особенностей в содержании правового регулирования и, следовательно, в самой структуре права. Причем речь идет не о простой совокупности нормативных актов, посвященных одному предмету (например, научно-техническому прогрессу), а именно об отрасли законодательства, спаянной внутренним единством, прежде всего кодифицированными актами, нормативными обобщениями, что и дает основание говорить о существовании в данном случае известной правовой общности.
61
нюю структуру права таким образом, чтобы она в максимальной степени была приближена к внутренне;'! структуре. Вот почему в тех решениях, которые принимает законодатель о системе законодательства, строении нормативных актов, выделении отдельных видов норм и т. д., неизбежно проявляется реальная, объективно-обусловленная потребность существования самостоятельных отраслей права, подотраслей, институтов, юридических норм1.
3. Важный момент, позволяющий раскрыть диалектику взаимосвязи струкуры права и системы законодательства, заключается в том, что система законодательства выражается главным образом в составе, соотношении и внутреннем строении кодифицированных нормативных актов.
Ведь о самом факте существования обособленной области законодательства мы судим в основном по наличию самостоятельного кодифицированного акта или комплекса актов (например, о хозяйственном законодательстве). При этом кодифицированный акт, в особенности сводный кодифицированный акт — Основы, кодексы, — становится «пунктом сосредоточения» всех иных нормативных актов. «Любой простой акт,— пишет С. В. Поленина, — должен подчиняться... другим актам того же органа, если они обладают более квалифицированными формальными признаками. Такие признаки присущи, в частности, кодифицированным
1 Д. А. Керимов упрекает автора этих строк в том, что он доводит до степени «полного отождествления» объективную и субъективную стороны законодательства (см. Д. А. Керимов, Философские проблемы права, стр. 254). Вряд ли этот упрек справедлив. Дело в том, что объективно существующая структура права лишь проявляется в системе законодательства, причем только в той мере, в какой она проявляется в законодательстве, строение его охватывается понятием «структура как закон связи элементов». Впрочем, соображения Д. А. Керимова становятся понятными, если учесть, что он рассматривает в качестве структуры и состав несистемных объектов—такую связь, которая (речь идет об «элементах» статьи закона) «носит в своей основе субъективный, произвольный, а иногда и случайный характер» (там же). Ранее уже упоминалось, что подобная интерпретация понятия «структура» расходится с господствующим в философии воззрением, которое взято за основу при рассмотрении вопросов настоящей темы.
62
актам, в которых нормативный материал упорядочен, т. е. сведен в определенную логическую систему»1.
Здесь хотелось бы обратить внимание на следующее положение.
Наиболее важной чертой кодифицированных актов является наличие в них нормативных обобщений, которые выражаются как в общих нормах (дефинитивных, общезакрепительпых, декларативных), так <в согласовании, известной унификации всего конкретного нормативного материала. Но эти нормативные обобщения есть реальный показатель существования правовых общностей.
Характерно, что если система законодательства в целом очерчивает лишь внешние контуры структуры права, то состав, соотношение и внутренняя структура кодифицированных актов позволяют проникнуть в более глубокие ее пласты. Объем и уровень нормативных обобщений, специфические для данного кодифицированного акта, являются «визитной карточкой» соответствующего структурного подразделения. Например, кодифицированному акту основной отрасли права свойственна «полнокровная» общая часть, глубокая интеграция всего нормативного материала, его прочное юридическое единство. Комплексной же отрасли соответствует кодифицированный акт, нормативные обобщения которого не идут дальше формулирования некоторых принципов, отдельных общих понятий и приемов регулирования.
Если исходить из того, что скелет системы законодательства образуют кодифицированные акты, то .станет ясным, что каждое юридическое предписание находится как бы в силовом поле тех нормативных обобщений, которые сосредоточены в данном кодифицированном акте.
4. Указывая па объективный характер системы законодательства (в ней выражается реально существующая структура права), нельзя упускать из поля зрения
1 С. В. П о л е н и н а, Взаимосвязи нормативных актов в системе советского гражданского законодательства, «Советское государство и право» 10712 г. № 8, стр. 65; см. также 3. С. Беляева, Источники колхозного права, автореферат докт. дисс, М., 1972, стр. 17,
63
ее субъективную сторону, свойственные ей субъективные элементы.
Состав действующих нормативных актов, их внутренняя компановка, а тем более обособление отдельных нормативных предписаний непосредственно зависят от усмотрения компетентных правотворческих органов. Законодатель при решении правотворческих задач руководствуется в ряде случаев не только логикой права, но и иными потребностями — социально-политическими, чисто классификационными соображениями, законодательными традициями, рекомендациями научных учреждений и др. Возможны и просчеты отдельных правотворческих органов: введение в правовую систему норм, недостаточно учитывающих действующие законоположения, перекрещивающихся конструкций, неоправданное дробление, дифференциация правового регулирования единых отношений и т. д.
Характерно в рассматриваемом плане развитие Особенной части советского уголовного права. Выше уже приводилось высказанное в литературе мнение о том, что она не образует завершенной логической системы. Здесь проявляются две тенденции: с одной стороны, интеграция — создание нормативных обобщений, а с другой стороны, дифференциация — постоянное включение в нормативный материал новых частных положений, посвященных конкретным случаям1. «История развития уголовного законодательства, — пишет В. Н. Кудрявцев,—свидетельствует о том, что, как правило, правовая регламентация определенной группы общественных отношений начинается с создания норм, предусматривающих более или менее частные случаи. Затем
1 В принципе обе указанные тенденции социально обоснованны. «Общая, абстрактная норма,— замечает В. Н. Кудрявцев,—значительно удобнее для квалифицированного юриста. Но ведь уголовные законы создаются не только для юристов. Они имеют воспитательное и предупредительное значение Простой и понятный текст закона, устанавливающего ответственность за конкретные действия, смысл которых ясен для любого гражданина, имеет важное профилактическое значение. Поэтому наряду с общими нормами, которые уже имеются в законодательстве, в некоторых случаях оправдано появление новых законов, подчеркивающих общественную опасность тех или иных форм поведения, причиняющих вред социалистическому обществу» (В. Н. Кудрявцев, Общая теория квалификации преступлений, стр. 248).
64
постепенное накопление отдельных норм Особенной части приводит к созданию обобщенных формулировок. Однако потом они изменяются или дополняются, наращивается новая система, которая впоследствии вновь может получить обобщенное выражение»1. Вот почему совокупность норм, образующих Особенную часть действующего уголовного права, представляет собой довольно пеструю картину, в которой подчас лишь угадывается внутренняя логика2. Наряду с отдельными пробелами в этой совокупности есть случаи частичного наложения, пересечения, дублирования норм3.
Влияют ли отмеченные моменты, относящиеся к субъективной стороне системы законодательства, на саму структуру права? Очевидно, влияют. Во всяком случае они «отодвигают» соответствующие подразделения правовой системы от класса органичных систем, нарушают функциональные связи, порождают неоправданные затруднения при решении юридических дел на практике. Ошибочные решения законодателя, недостаточный учет им специфических закономерностей, особенностей структуры права при выработке нормативных актов приводят к снижению эффективности правового регулирования. Отсутствие, например, в системе советского законодательства кодифицированного акта по административно-процессуальному праву мешает полностью выявить все то положительное, что способно дать административно-процессуальное право юридической практике.
Вместе с тем здесь есть и другая сторона вопроса. Представляется, что далеко не всякое правотворческое решение, не обусловленное логикой права, влияет на его структуру. Уголовная норма, включенная в кодифицированный акт гражданского права, так и останется нормой уголовного права. В действующих республиканских уголовных кодексах закреплены административно-правовые предписания (например, п. «б», ст.ст.
1 В. Н. Кудрявцев, Общая теория квалификации преступ
лений, стр. 247.