Таким образом, указанная выше складывающаяся судебная практика содержит в себе серьезную опасность, состоящую в том, что ловко используя те или иные правовые нормы и отбрасывая их сущностный смысл, не понимая их цель и предназначение, суд фактически выгораживает виновных в нарушении прав военнослужащих, делая тем самым всю систему правовых средств (нацеленных на обеспечение военнослужащих соответствующими видами довольствия) в результате этого нежизнеспособной. Если раньше от суда требовалось при вынесении решения руководствоваться помимо правовых норм также и правосознанием, рассматривать эти нормы в свете их сущностного предназначения, соотносить их с конечной целью и ориентироваться на это в принимаемом решении, то в настоящее время, когда такое требование законодателем снято, трактование судом норм и их понимание, смысловое наполнение приобретает зачастую самые различные направления, вплоть до противоположных, делающих достижение цели (заложенной изначально законодателем в этой норме) невозможным.
Вместе с тем, в силу ст. 114 Конституции России Правительство Российской Федерации осуществляет меры по обеспечению обороны страны, обеспечению законности, прав и свобод граждан, в т.ч. и военнослужащих. А в соответствии со ст. 6 ФЗ «Об обороне» Правительство Российской Федерации, кроме того, несет в пределах своих полномочий ответственность за состояние и обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов; руководит деятельностью по вопросам обороны подведомственных ему федеральных органов исполнительной власти; разрабатывает и представляет в Государственную Думу предложения по расходам на оборону в федеральном бюджете; организует обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов материальными средствами, энергетическими и другими ресурсами и услугами по их заказам.
Руководствуясь данной нормой суду следовало потребовать от ГлавКЭУ документы, подтверждающие расчет необходимых потребностей Вооруженных Сил в жилье и их своевременное представление в Правительство России, которое и несет ответственность согласно указанных норм за обеспечение Вооруженных Сил, а значит и нуждающихся военнослужащих жильем. Если ГлавКЭУ этого не сделало, то, видимо, к ответственности необходимо привлекать этот орган и его виновных должностных лиц. Если же все необходимые расчеты и обоснования потребности в жилье (заказ) были установленным порядком переданы (заявлены) в Правительство России, однако оно не предусмотрело их в заявленном размере при формировании федерального бюджета и не выделило Министерству обороны необходимых для этого средств, то необходимо в этом случае привлекать к ответственности Правительство России, его виновных должностных лиц, игнорирующих Конституцию России и законы.
Если бы судебная практика пошла по этому пути, по пути защиты закона и прав граждан, а не защиты недобросовестных должностных лиц их нарушающих, то и должностные лица ГлавКЭУ и работники Правительства РФ относились бы более внимательно к законам и правам военнослужащих на жилье, а не экономили на военнослужащих и не подрывали тем самым оборону страны, привлекая к соучастию в этом и судебные органы их защищающие.
По всей видимости, следствием такого ошибочного подхода и неправильной судебной практики (не опирающейся на здоровое правосознание, сущность, цель и смысл права и содержащихся в нем правовых средств) является и тот факт, что в СМИ все чаще и чаще сообщается о военнослужащих (в том числе и бывших), вынужденных со своими семьями проживать на вокзалах (других, непригодных для проживания местах) до решения их жилищного вопроса[564]. При выше рассмотренном ошибочном подходе правоприменительных органов шансов добиться от военных властей положенного им по Закону жилья у них крайне мало.
Примечательно и то, что с принятием ныне действующего ГПК РФ судебная практика (в том числе и неправильная) становится, по сути, догмой, которую в высшей судебной инстанции невозможно изменить в правильном направлении не только лицу, защищающему свои нарушенные права, но даже прокурору.
В частности, в силу п. 2 ст. 378 ГПК РФ в надзорной жалобе или представлении прокурора на вынесенное в надзорном порядке определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации или Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации должно быть указано, в чем состоит нарушение единства судебной практики, и должны быть приведены соответствующие обоснования этого нарушения.
Как следует из указанной нормы прокурор (другое лицо) может внести выше указанное представление (надзорную жалобу) лишь в том случае, если нарушение закона сопровождается также и нарушением судебной практики. Однако непонятно, как поступать прокурорским работником, когда в постоянно меняющемся законодательстве нарушенные правовые нормы еще не успели обрасти судебной практикой.
Еще более опасная ситуация возникает в случаях, когда начинает складываться неправильная судебная практика, направленная на ошибочное применение новых правовых норм, допускающая нарушение государственных, военных интересов или прав граждан, военнослужащих. В этом случае ни у граждан, ни даже у прокурора не имеется юридической возможности исправить ошибки и реагировать на нарушение государственных интересов или интересов граждан, обращаясь в высшую судебную инстанцию – в Президиум Верховного Суда Российской Федерации.
Подобное ограничение возможностей не только простых граждан, но даже прокурорского реагирования на нарушения законности и снижение авторитета и статуса прокуратуры и прокурорского надзора по отношению к суду и судебной практике представляются неправильными, искусственно принижающими значение прокуратуры в государстве и обществе, неоправданно ограничивающими их возможности в борьбе за законность, интересы государства, права граждан, создает опасность превознесения ошибочной судебной практики над торжеством закона, его правильным пониманием и исполнением.
Таким образом, подводя краткий итог анализа выше рассмотренных примеров из нормотворческой и правоприменительной области, следует отметить, что здоровое правосознание, воспитанное на единой системе духовных ценностей и ориентиров, есть основа эффективного управления обществом, качественной правовой работы, надежного обеспечения обороны страны. Именно посредством правосознания, его единой ценностной ориентации, общество формулирует цели и задачи государственного строительства (в т.ч. и военного), для достижения которых (опять же посредством правосознания уполномоченных обществом должностных лиц) издает правовые акты и реализует их в жизнь. Низкий уровень правосознания граждан и уполномоченных лиц (нормотворческих и правоприменительных органов) неизбежно приводит к низкому качеству правовой работы, государственного и иного управления в обществе, хаосу и гибели государства, народа – и наоборот. Поэтому главным направлением правовой работы является постоянное и неуклонное воспитание здорового, крепкого, высокого правосознания граждан, которое посредством правовой работы приведет и к оздоровлению общественных отношений, благосостоянию народа и государства, его обороноспособности, надежной вооруженной защите.
3.7 Критерии оценки правовой работы и пути ее совершенствования.
Как отмечает С.С.Алексеев, «хотя в ходе общественного развития происходит высвобождение (отдифференциация) правовых средств от иных средств регуляции, и прежде всего от моральных императивов, моральные критерии остаются основой оценки права»[565]. С данным положением трудно не согласиться, однако возникает закономерный вопрос, что выступает источником формирования и критерием оценки содержания не только правовых предписаний, но и самих нравственных норм, моральных критериев, на основании которых происходит оценка права. Как было установлено во второй главе последним источником как правосознания, правовых норм, так и нравственного сознания, моральных критериев, является религиозное сознание, Закон Божий. Именно с позиции незыблемых, проверенных временем и многими поколениями духовных законов, сформулированных, закрепленных в Священном Писании, и следует оценивать как складывающиеся в обществе моральные нормы, так и правовую работу, действующее законодательство и динамику его изменения.
Святитель Феофан Затворник дает в этой связи такой совет: «Мир ли хочешь узнавать, или человека, или историю, или другое что – повсюду проведи Богооткровенные истины и все ими проверяй, согласное принимай, несогласное отвергай. Следствием сего будет то, что вся область нашего ведения будет проникнута Божией истиною, которая сообщит ему единство, стройное согласие во всех частях, и отсюда непоколебимую твердость. Тогда ум наш не будет уже влаяться всяким ветром учения»[566].
Отмечая призрачность, непостоянство, изменчивость научных знаний, Святитель Феофан Затворник указывал: «Наука не самостоятельная госпожа. В моду вошло выставлять науку, как царственную некую особу. Особа эта – мечта. Ни одной у нас науки нет, которая установилась бы прочно в своих началах. Кое-что добыто по всем наукам. Но все это не таково, чтоб давать право ссылаться на науку, как на авторитет решающий. Науки нет, а есть научники, которые вертят наукою, как хотят». В другом месте Святитель указывает на критерий истинности научной теории: «Пусть загодя готовится различать теории от подлинных фактов. Теории – личное дело учащих, факты – общее достояние. Истинной настоящей теорией может быть только та, которая согласна с христианскими истинами»[567].