138
ческая психология признает его правомерность и игнорирует возникающие проблемы.
Вопрос о локусе причинности
Данный подход предполагает самокаузацию, утверждая, что организмы отбирают стимулы и являются самомотивированными (self-motivated). Эта предпосылка также находит свое проявление в концепции самоактуализации. Предположения о том, что причины действий организма находятся в окружающей среде или что организм заключает причину в самом себе, не являются единственно возможными вариантами локуса причинности, несмотря на признание гуманистическими психологами только этих двух возможностей. Одна из альтернатив состоит в том, что причинность отчасти лежит в отношениях между индивидуумом и вещью, на которую он реагирует. Джорджи (Giorgi, 1992a) указывает на потребность в «субъективной науке» («human science»), рассматривающей взаимоотношения между индивидуумом и объектом:
«Так, когда человек мечтает, границы мечты могут простираться до небес; при воспоминании границами может быть начало XX века; при возникновении предчувствия человек может ощущать тревогу кожей всего тела, а забота может локализоваться в страдающем существе и т. д. Философы уже высказывали эту мысль: человек становится воплощенным «я» в мире других людей. Человек — это всегда осмысленное бытие в ситуации» (р. 216).
Помимо индивидуума и вещи, на которую он реагирует, причинность включает также контекст, в котором индивидуум вступает во взаимоотношения с объектом, а также личную историю его жизни, которую он привносит в эти взаимоотношения. Причинность как комплекс взаимосвязанных событий является важной альтернативой предпосылке о единичном источнике причинности, будь то окружение или «я».
Безусловное подкрепление в противовес условному
Вера Роджерса в эффективность безусловного поощрения как способствующего личному росту противоречит фактическим свидетельствам (Newman, 1992). В частности, если подкрепление дается независимо от поведенческих проявлений сотрудничества, кооперативные формы поведения не развиваются (Hart, et al., 1968). Специалистами по анализу поведения накоплено множество данных, свидетельствующих о том, что отбор форм поведения производится по их последствиям, а не по факторам, не связанным с последствиями. Однако клиент-цен-трированную терапию Роджерса нельзя считать абсолютно безусловной. В эксперименте, в ходе которого испытуемых просили придумать как можно больше слов в течение ограниченного периода време-
ни, в тех случаях когда экспериментатор (Green-spoon, 1995) произносил «м-гм» в ответ на каждое предлагаемое испытуемым слово во множественном числе, количество таких слов было значительно большим, чем в контрольной группе. Аналогичным образом количество слов во множественном числе падало до уровня контрольной группы, когда экспериментатор прекращал произносить «м-гм». Данные результаты позволяют предположить, что в клиенто-центрированной терапии терапевт незаметно и неосознанно формирует реакции клиента, несмотря на свое стремление избегать этого. Тем не менее данная форма терапии практически является настолько близкой к недирективной, насколько это вообще возможно. Также необходимо различать между безусловным принятием самого индивидуума и безусловным принятием конкретных действий данного индивидуума. Родители могут любить своего ребенка, но при этом одобрять или не одобрять совершаемые им конкретные действия. Вероятно, Роджерс являлся сторонником первого.
Негативные формы поведения и другие критические замечания
Ричлак (Rychlak, 1979) утверждает, что придавая основное значение человеческой свободе, гуманистические психологи должны относить к ней и такие негативные проявления, как эгоизм, манипулятив-ность и мизантропию. Положительные проявления, такие как радость, любовь и аутентичность, это лишь одна сторона человеческого бытия. Однако те, кто склонен принимать негативные формы поведения как подлинное выражение человеческой природы, отвергаются представителями данной психологической системы, замечает он.
Кэмпбелл (Campbell, 1984) бывший исполнительный директор (executive officer) Ассоциации гуманистической психологии, приводит список критических замечаний в адрес гуманистической психологии, которые она считает необходимым рассмотреть. Те из них, которые не рассматривались выше, включают:
(а) интерес к экзотическим (bizarre) формам терапии и неэффективность гуманистической терапии;
(б) догматические установки, согласно которым достаточно одних переживаний, в противовес необходимости объяснений; (в) ориентация на элиту — белых представителей среднего класса; (г) отсутствие четко сформулированных основных положений, подкрепленных достаточным количеством исследований.
Сильные стороны гуманистической
психологии
Гуманистическая психология породила большое количество интересных журналов, в которых публикуются теоретические статьи, обзоры, методики, дискуссии, биографии, исторические экскурсы, исследования, а
139
часто и критика, нередко исходящая от самих сторонников данного подхода. Это свидетельствует о здоровом желании рассматривать существующие проблемы и пытаться их разрешать. Постоянный поток новых статей для этих журналов говорит о неспадающем интересе и поддержке гуманистической психологии и о стремлении к ее дальнейшему развитию. Тот факт, что данная система описывается во всех учебниках по истории психологии (Wertz, 1992), позволяет говорить о признании ее роли представителями других систем. Не вызывает сомнений, что гуманистические психологи занимают видное место в числе тех, кто осознал необходимость придать должное значение человеческой субъективности и смыслу и убедил многих других сделать то же самое — даже тех из них, кто придерживался в своих взглядах иных подходов. Благодаря им психология стала уделять внимание таким темам, как радость, игра, умирание и смерть, любовь, одиночество и творчество (хотя гуманистические психологи не были единственными, кто этому способствовал). Несмотря на тот урон, который нанесла данному подходу контркультура, его голос продолжает уверенно звучать со страниц журналов, и его вклад в сферы практического приложения психологии остается существенным. Данный подход явился одним из первых, предложивших альтернативу психоанализу в области психотерапии, и продолжает указывать на проблемы, возникающие вследствие использования механистических концепций в современной психологии.
ВЫВОДЫ
Хотя критические замечания в адрес гуманистической психологии многочисленны и разнообразны, большинство из них вращается вокруг того, что критики рассматривают как крайнюю позицию во взглядах на автономию «я». Согласно данной критике, вера в то, что индивидуум является причиной собственных действий, не учитывает множественности условий, составляющих причинность, включая сре-довые и социальные, многие из которых в не меньшей, а возможно, и в большей степени нуждаются в коррекции, в тех случаях когда она необходима, чем причины, связанные с самим индивидуумом. Попытка обеспечить индивидууму возможность достичь реализации, игнорируя при этом неблагоприятные окружающие условия, поражает многих своей иррациональностью. (Большинство форм терапии направлены на изменение только индивидуума, а потому заслуживают аналогичной критики.)
В гуманистической литературе нередко поднимается вопрос о том, почему данный подход претерпел столь ограниченную эволюцию и оказал столь ограниченное
влияние. Безусловно, принятие им контркультуры является одной из общепризнанных причин. Другой же, вполне вероятно, является его центрированность на автономном «я». Хотя гуманистическая психология и привлекла внимание к проблемам механистического подхода, присущего как бихевиоризму, так и когнити-визму, в качестве альтернативы она рассматривает самокаузальные силы организма. Таким образом, она породила другую крайность — там, где бихевиоризм и когнитивизм игнорируют смыслы и индивида, гуманистическая психология игнорирует окружающую среду.
Если бы гуманистическая психология пожелала включить рассмотрение окружающей среды, она могла бы принять одну из двух форм. Одной из них было бы сохранение психофизического дуализма и обращение к причинам, находящимся в окружающей среде и в «я», как к различным источникам. Например, Смит (Smith, 1978) рекомендует для адекватного объяснения самости использовать «внешнее» понимание бихевиоризма в сочетании с «внутренним» гуманистическим пониманием. Однако он «находится в полной растерянности относительно того, как соединить оба подхода вместе» (р. 33). Внутренние «интерпретации» и внешние «причины» взаимодополняют друг друга, хотя и «таинственным» для него образом.
Другой возможностью было бы использование модели феноменологической психологии Мерло-Понти или экзистенциальной психологии Сартра (источники, из которых гуманистическая психология отчасти черпала свое вдохновение), для которых смысл складывается из отношений человек—мир (интенциональности7).
Конструкты «внутреннего» и «внешнего» при таком понимании теряют свой смысл, а следовательно, лишенным смысла оказывается и представление о ло-кусе причинности или содержания. Любые действия осуществляются как взаимоотношение, и это и есть локус смысла. (Q-методология [см. главу 8], интерби-хевиоральная психология |см. главу 10 ], а также некоторые формы диалектической психологии [см. главу 9] и феноменологической психологии [см. главу 12] разделяют данную позицию.) Это разрешило бы вопрос, на который не мог найти ответа Смит, хотя экзистенциально-феноменологическая психология рассматривает несколько иные формы деятельности (в особенности представители феноменологической психологии, которых восприятие интересует в большей степени, чем экзистенциалистов) и использует другую методологию (не включающую интервью, опросники и статистический анализ) и в этом отношении никогда не смогла бы быть полностью объединенной с гуманистической психологией — хотя и могла бы стать комплементарной по отношению к ней.