360
3. Фрейд
ребенка имени "Лоди". Но оно становится нам известным несколько поздно, так как мы узнаем, что он давно играет с этим "колбасным" ребенком1). Обе заключительные фантазии Ганса, которыми закончилось его излечение, мы отметили уже раньше. ОднаЪ водопроводчике, который ему приделывает новый и, как угадывает отец, больший "Wiwimaher", является не исключительно повторением прежней фантазии, в которой фигурировали водопроводчик и ванна. Это — победная фантазия, которой преодолевается страх перед кастрацией. Вторая фантазия, подтверждающая желание быть женатым на матери и иметь с ней много детей, не исчерпывает одного только содержания тех бессознательных комплексов, которые пробудились при виде падающей лошади и вызвали вспышку страха. Цель ее в исправлении всего того, что было совершенно неприемлемо в тех мыслях; вместо того, чтобы умертвить отца, он делает его безвредным женитьбой на бабушке. С этой фантазией вполне правильно заканчивается болезнь и анализ. Во время хода анализа определенного случая болезни нельзя получить наглядного впечатления о структуре и развитии невроза. Это дело синтетической работы, которую нужно предпринять потом. Если мы произведем этот синтез для фобии нашего маленького Ганса, то мы начнем с его конституции, с его преобладающих сексуальных желаний и его переживаний до рождения сестры, о чем мы говорили на первых страницах этой статьи. Появление на свет этой сестры принесло для него много такого, что с этого момента больше не оставляло его в покое. Прежде всего частица лишения: вначале временная разлука с матерью, а позже длительное уменьшение ее заботливости и внимания, которые он должен был делить с сестрой. Во-вторых, все то, что на его глазах мать проделывала с его сестренкой, пробудило в нем вновь его переживания, связанные с чувством наслаждения из того периода, когда он был грудным младенцем. Оба эти влияния усилили в нем его эротические потребности, вслед-
1). Кажущаяся сначала странной мысль гениального рисовальщика Т. Т. Heine, изображающего на страницах Simplicissimus'a, как ребенок мясника попадает в колбасную машину, как родители оплакивают его в виде сосиски, как его отпевают и как он возносится па небо, благодаря эпизоду о Lodi находит свое объяснение в инфантильных фантазиях.
Эпикриз
361
ствие чего он начал чувствовать необходимость удовлетворения. Ущерб, который ему принесла сестра, он компенсировал себе фантазией, что у него самого есть дети. Пока он в Гмундене на самом деле мог играть с этими детьми, его нежность находила себе достаточное отвлечение. Но по возвращении в Вену, опять одинокий, он направил все свои требования на мать и претерпел опять лишение, когда его в возрасте 4 лет удалили из спальни родителей. Его повышенная эротическая возбудимость обнаружилась в фантазиях, в которых вызывались, чтобы разделить его одиночество, его летние товарищи, и в правильных автоэротических удовлетворениях при помощи мастурбатор-ного раздражения полового органа. В-третьих, рождение его сестры дало толчок для мыслительной работы, которой, с одной стороны, нельзя было разрешить, и которая, с другой стороны, впутывала его в конфликты чувств. Пред ним предстала большая загадка, откуда появляются дети; быть может, первая проблема, разрешение которой начинает беспокоить духовные силы ребенка, и которая в измененном виде воспроизведена, вероятно, в загадке фиванского сфинкса. Предложенное Гансу объяснение, что аист принес Анну, он отклонил. Все-таки он заметил, что у матери за несколько месяцев до рождения девочки сделался большой живот, что она потом лежала в постели, во время рождения девочки стонала, и затем встала похудевшей. Таким образом, он пришел к заключению, что Анна находилась в животе матери и затем вылезла из него как "Lumpf. Этот процесс рождения в его представлении был связан с удовольствием, так как он опирался на прежние собственные ощущения удовольствия при акте дефекации, и поэтому с удвоенной мотивировкой мог желать иметь детей, чтобы их с удовольствием рожать, а потом (наряду с удовольствием от компенсации) ухаживать за ними. Во всем этом не лежало ничего, что могло бы привести к сомнению или к конфликту. Но тут было еще кое-что, нарушавшее его покой. Отец должен был иметь отношение к рождению маленькой Анны, так как он утверждал, что как Анна, так и он, Ганс, — его дети. Но, наверное, это не отец принес их на свет, а мама. Этот отец стоял у него поперек дороги к маме. В присутствии отца он не мог спать у матери, а когда мать хотела брать Ганса в постель, отец подымал крик. Гансу пришлось испытать, как это хорошо, когда отец находит-
362
-3. Фрейд
i ся в отсутствии, и желание устранить отца было вполне естественным. Затем эта враждебность получила подкрепление. Отец рассказал ему ложь про аиста и этим сделал для него невозможным просить разъяснения по поводу этих вещей. Он не только мешал ему лежать у мамы в постели, а скрывал от него знание, к которому стремился Ганс. Отец наносил ему ущерб в обоих направлениях, и все это, очевидно, к своей выгоде. Первый, сначала неразрешимый, душевный конфликт создало то обстоятельство, что того же самого отца, которого он должен был ненавидеть как конкурента, он раньше любил и должен был любить дальше, потому что тот для него был первым образцом, товарищем, а в первые годы и нянькой. С развитием Ганса любовь должна была одержать верх и подавить ненависть в то самое время, когда эта ненависть поддерживалась любовью к матери. Но отец не только знал, откуда приходят дети, он сам в этом принимал участие, что Ганс не совсем ясно мог подозревать. Что-то здесь должен был делать Wiwimaher, возбуждение которого сопровождало все эти мысли, и, вероятно, большой Wiwimaher, больший, чем Ганс находил у себя. Если следовать указаниям ощущений, которые тут появлялись, то здесь должно было иметь место насилие над мамой, разбивание, открывание, внедрение в закрытое пространство, импульсы, которые Ганс чувствовал в себе. Но хотя он находился уже на пути, чтобы на основании своих ощущений в penis'e постулировать vaginam, он все-таки не мог разрешить этой загадки, так как у него не было знаний того, что необходимо Wiwimaher'y. И, наоборот, разрешению препятствовала уверенность в том, что у мамы такой же "Wiwimaher", как и у него. Попытка решения вопроса о том, что нужно было предпринять с матерью, чтобы у нее появились дети, затерялась в области бессознательного. И без применения остались оба активных импульса — враждебный против отца и садистически любовный по отношению к матери, первый вследствие существующей наряду с ненавистью любви, второй — вследствие беспомощности, вытекающей из инфантильных сексуальных теорий. Только в таком виде, опираясь на результаты анализа, я мог конструировать бессознательные комплексы и стремления, вытеснение и воскрешение которых вызвало у маленького Ганса фобию. Я знаю, что тут слишком много
Эпикриз
363
приписывается мыслительным способностям мальчика в возрасте 4-5 лет, но я руковожусь только тем, что мы узнали, и не поддаюсь влиянию предвзятостей, вытекающих из нашего незнания. Быть может, можно было использовать страх перед топаньем ногами лошади, чтобы выполнить несколько пустых мест в нашем процессе толкования. Даже сам Ганс говорил, что это напоминает ему его топа-ние ногами, когда его заставляют прервать игру, чтобы пойти в клозет; таким образом, этот элемент невроза становится в связь с проблемой, охотно ли или с принуждением получает мама детей; но у меня не получается впечатления, что этим разъясняется значение "топания ногами". Моего предположения, что у Ганса пробудилось воспоминание о половом сношении родителей, замеченном им в спальне, отец подтвердить не мог. Итак, удовлетворимся тем, что мы узнали. Благодаря какому влиянию в описанной ситуации появилось у Ганса превращение страстного желания в страх, с какого конца имело место вытеснение, — сказать трудно, и это можно решить только после сравнения со многими подобными анализами. Вызвала ли вспышку интеллектуальная недостаточность ребенка разрешить трудную загадку деторождения и использовать развившиеся при приближении к разрешению агрессивные импульсы; или недостаточность соматическая, невыносливость его конституции к правильно проделывавшемуся мастурбаторному удовлетворению; или самая продолжительность сексуального возбуждения в столь высокой интенсивности должна была повести к перевороту, — все это я оставляю под вопросом, пока дальнейший опыт не придет нам на помощь. Приписать случайному поводу слишком много влияния на появление заболевания запрещают условия времени, так как намеки на страх наблюдались у Ганса задолго до того, как он присутствовал на улице при падении лошади. Но во всяком случае невроз непосредственно опирается на это случайное переживание и сохраняет его следы, возводя лошадь в объект страха. Само по себе это впечатление не имеет "силы травмы"; только прежнее значение лошади, как предмета особой любви и интереса, и ассоциация и более подходящим для роли травмы переживанием в Гмундене, когда во время игры в лошадки упал Фриц, а затем уже легкий путь ассоциации от Фрица к отцу придали этому случайно наблюдавшемуся несчастию столь большую действительную силу. Да, вероятно, и этих
364
З.Фрейд
отношений оказалось бы мало, если бы, благодаря гибкости и многосторонности ассоциационных связей, то же впечатление не оказалось способным затронуть другой комплекс, затаившийся у Ганса в сфере бессознательного, — роды беременной матери. С этого времени был открыт путь к возвращению вытесненного, и по этому пути патогенньш материал был переработан (транспонирован) на комплекс лошади, и все сопутствующие аффекты оказались превращенными в страх. Весьма интересно, что идейному содержанию фобии пришлось еще подвергнуться искажению и дополнению прежде, чем оно дошло до сознания. Первая формулировка страха, высказанная Гансом: "лошадь укусит меня"; она обусловлена другой сценой в Гмундене, которая, с одной стороны, имеет отношение к враждебным желаниям, на-правленнь1м на отца, с дугой — напоминает предостережение по поводу онанизма. Здесь проявилось также отвлекающее влияние, которое, вероятно, исходило от родителей; я не уверен, что сообщения о Гансе тогда записывались достаточно тщательно, чтобы решиться сказать, дал ли он эту формулировку для своего страха до или только после предупреждения матери по поводу мастурбации. В противоположность приведенной истории болезни я склонен предположить последнее. В остальном довольно ясно, что враждебный комплекс по отношению к отцу повсюду скрывает похотливый комплекс по отношению к матери; точно так же, как и в анализе, он первым открывается и разрешается. В других случаях болезни нашлось бы больше данных, чтобы говорить о структуре невроза, его развитии и распространении, но история болезни нашего маленького Ганса слишком коротка; она вскоре же после начала сменяется историей лечения. Когда фобия в продолжение лечения казалась дальше развивающейся, привлекала к себе новые объекты и новые условия, лечивший Ганса отец оказывался, конечно, достаточно благоразумным, чтобы видеть в этом только проявление уже готового, а не продукцию нового, в котором можно было бы винить лечение. На такое понимание в других случаях лечения не всегда можно рассчитывать. Прежде, чем закончить этот синтез, я должен принять в соображение еще другую точку зрения, при которой мы очутимся посреди трудностей понимания невротических состояний. Мы видим, как нашего маленького пациента