Так, для рабовладельческого общества с его негативной оцен-
кой физического труда, созерцательным и чисто умозрительным
отношением к миру, как и для христианского средневековья, ори-
ентированного на постижение духовного, божественного начала и
презрение к мирским, материальным интересам, сама алысль об
активном преобразовании природы в интересах человеке или от-
дельных социальных групп была совершенно неприемлема. Бур-
жуазия же, начавшая в XVI—XVII вв. осознавать себя социальной
силой, представляющей совсем иной способ производства, в лице
своих идеологов Ф. Бэкона, Гоббса, Локка, французских просвети-
телей и представителей немецкой классической философии вы-
двигает новые мировоззренческие установки. Если раньше в нау-
ке видели лишь источник просвещения и образования, обладание
которым отделяет господствующую элиту от социальных низов,
а в самой ее усложненности усматривали особое — аристократи-
ческое — достоинство, то Ф. Бэкон ставит перед наукой вполне
практические цели. Ее задача — овладеть природой, господство-
вать над ней, увеличивать производительную мощь человека. По-
знание должно служить средством развития промышленности и
торговли, содействовать благоустройству жизни.
Однако осуществление этой мировоззренческой установки в
условиях современного общества приводит порой к непредви-
денным последствиям. Джин, выпущенный из бутылки, выходит
из повиновения: основанное на науке и новейшей технологии про-
изводство обусловливает гибель окружающей среды, истощение
природных ресурсов, извращение самой сущности человеческой
личности, делая человека простым придатком автоматизирован-
ного индустриального производства. Вот почему в наши дни науку
313
часто рассматривают как разрушительный, опасный для общества
фактор и возникают антисциентистские (от греч. anti — против и
лат. scienfia — знание, наука) настроения.
Рассматривая результаты развития науки и техники в различ-
ных социальных контекстах на разных ступеняхисторического
движения общества и культуры, можно, следовательно, обнару-
жить разные механизмы их взаимодействия. На одних ступенях
и этапах истории наука не оказывает существенного влияния на
общественную жизнь, но и не требует от общества определенных
экономических, социальных и ресурсных затрат. Здесь движение
общества и развитие науки идут как бы по параллельным линиям,
пересекаясь, как сказали бы математики, в выделенных точках.
Разумеется, неверно было бы думать, что при такой форме отно-
шений их взаимовлияние близко к нулю. Разумеется, нет, по-
скольку сам характер и содержание науки, сама возможность ее
возникновения, обособления и развития зависят от типа общества,
от характера общественной жизни и культуры. Но при этом обрат-
ное влияние науки на общество относительно невелико, поскольку
большинство производственно-технических, социальных, педаго-
гических, политических, здравоохранительных и других задач мо-
жет быть решено на основе здравого смысла, традиционного
опыта и накапливавшейся веками мудрости. На других этапах,
особенно в эпоху быстрого индустриального развития, взаимоот-
ношения науки и общества существенно меняются. Появляется
мощное опосредствующее звено — техника, машинное произ-
водство. Индустриальный способ производства материальных
благ требует новых знаний, быстро сменяющихся, динамичных и
точных. Именно благодаря этому машинное производство стано-
вится стимулом развития науки, выдвигая перед ней все новые
задачи и создавая технико-экспериментальную базу для их реше-
ния. На том этапе для большинства философов и социальных мыс-
лителей наука и техника выступают как величайшее благо. Подоб-
но Ф. Бэкону и Кондорсе они видят в них чуть ли не панацею от
всех бед, главное средство избавления человечества от нужды,
болезней, невежества, произвола и плохой социальной организа-
ции. Но по мере того как противоречия, свойственные индустри-
альному обществу, нарастают, увеличивается разрыв между бед-
ными и богатыми, сначала в масштабах индустриальных обществ, а
затем и во всемирном масштабе. Эйфория, вызванная научно-тех-
ническим прогрессом, постепенно перерастает в антисциентизм
и ант·.техницизм. Негативные последствия научно-технического
прогресса, приведшие во второй половине нашего столетия чело-
вечество на грань необратимой экологической катастрофы, за-
ставляют наиболее радикальных критиков этой формы взаимо-
действия науки и техники броситься на поиски альтернативных
форм познавательной и производственной деятельности. Необ-
ходимо отбросить химию и вернуться к естественным удобрени-
ям, заменить тракторы сохой, автомобили — конной повозкой,
стиральный порошок — ребристой доской и деревянной скалкой,
314
вновь вернуться от высокоматематезированной физики, химиил
технологии к мудрости предков и даже шаманизму. Но поскольку
противоположности сходятся, эти иллюзорные альтернативы так-
же беспомощны и необоснованны, как предшествовавшая им на-
учно-техническая эйфория. Спросим поэтому, существует ли вы-
ход из сложившегося положения, и если существует, то какое
место должны занимать в более рациональной, в более разумной
общественной системе наука, техника и человек, который их соз-
дал, который вправе ожидать от них решения новых нелегких про-
блем, могущих повлиять на исторические судьбы всего челове-
чества.
2. ЧЕЛОВЕК, НАУКА, ТЕХНОЛОГИЯ
Ответ на вопрос, поставленный в конце предыдущего раздела,
подсказывает анализ нового этапа научно-технического прогрес-
са. Его можно назвать научно-технологическим. Это не простое
изменение слов и понятий, а принципиально новый качественный
этап всего социально-исторического развития человечества. Тот
процесс, который принято называть научно-техническим прогрес-
сом, укладывается в трехчленную формулу «наука — техника —
продукт». Она означает, что научные знания приводят к созданию
новых технических средств производства — машин, поточных
линий, различных устройств, приборов и т. д., позволяющих соз-
давать новую продукцию, изменять окружающую нас естествен-
ную и искусственную среду, создавать новые не существующие
в природе материалы с заранее заданными свойствами, исполь-
зовать недоступные ранее источники энергии и т. п. Известко, что
техника не создает такую продукцию сама по себе. До сих пор она
выступала как средство производства в руках человека. Трудовая
деятельность человека, с какими бы орудиями и средствами про-
изводства он ни имел дела, всегда распадается на отдельные эта-
пы, процессы и элементарные операции; они требуют определен-
ных навыков, опыта, мастерства и должны осуществляться e (>ол;ч
или менее строгой последовательности. Она не только завк-гит ·
того, что и каким способом создается, но и в свою очередь ь;,игк г
на характер и качество создаваемой продукции, на способ ее :; -
готовления. Эта совокупность определенным образом орг, низ, -
ванных операций, процедур и этапов производственной дс. глег. -,-
ности обычно и выступает как технология.
Технология всегда привлекала внимание философов, и это лег-
ко объяснить. Дело в том, что деятельность человека технологи -
на по самой своей природе. Выделившись благодаря груду .,;;
мира животных, человек, по существу, превратил трудовую де.;-
тельность и связанные с ней представления, навыки, способы об-
щения в фундаментальные основания, базис своего бытия. Поэто-
му еще Аристотель выделил деятельность специфическую для
человека в особое понятие, получившее в его философии назва-
ние праксис. Он распространял это понятие не только на сторону
315
материального производства, но и на область межличностных,
социальных, нравственных и даже политических отношений. Мож-
но даже сказать, что он довольно близко подошел к осознанию
того, что и политическая, и повседневная деятельность людей тех-
нологична по своей природе. Купцы, мореплаватели, ваятели,
зодчие, политические ораторы, ремесленники и земледельцы мо-
гут отличаться индивидуальными чертами характера, внешностью,
личными судьбами, так сказать, неповторимыми жизненными тра-
екториями, но при всем этом в рамках своей профессиональной
или общественной деятельности они повторяют определенные
операции или их наборы, т. е. процедуры, осуществляя их в той
или иной последовательности для решения более или менее сход-
ных задач в более или менее сопоставимых условиях. Поэтому без
особых ограничений общности можно говорить не только о про-
изводственной технологии, связанной с инструментальной или ма-
шинной техникой и создающейся, грубо говоря, под ее диктовку,
но и о политической технологии — технологии власти, о торговой
технологии, технрлогии общения и т. д. Можно теперь, пожалуй,
сформулировать чрезвычайно важное положение, позволяющее
понять, как единство общего и единичного в процессе деятельно-
сти людей приводит к формированию двух теснейшим образом
связанных феноменов, обладающих взаимно действующими и
проникающими друг в друга, но тем не менее функционально
существенно различными структурами. Речь идет о культуре и
цивилизации.