продолжалось до конца июня, когда истек срок предсказанного Пуаро затишья.
Рано утром к вилле подъехала машина. Это было такое редкое явление в
нашей уединенной жизни, что я сразу же поспешил вниз. Войдя в гостиную, я
увидел, что Пуаро уже там - разговаривает с каким-то симпатичным малым
примерно моего возраста.
- Позвольте представить вам, Гастингс, - сказал Пуаро, - капитана Харвея,
одного из самых известных сотрудников Интеллидженс сервис.
- Боюсь, совсем неизвестного, - сказал молодой человек, и все
рассмеялись.
- Я бы сказал, хорошо известного определенному кругу лиц. Остальные его
друзья и знакомые считают его приятным, но несколько глуповатым молодым
человеком, у которого на уме одни фокстроты и.., какие теперь еще в моде
танцы, а?
Все снова рассмеялись.
- Ну а теперь к делу, - уже серьезно сказал Пуаро. - Вы считаете,
капитан, что пора?
- Да, сэр. Вчера в Китае что-то произошло. Границы закрыты, телетайпы не
работают, радиостанции тоже - никаких сообщений оттуда не поступает.
- Ли Чан-йен начал действовать. А что остальные?
- Эйб Райленд прибыл в Англию неделю назад, затем уехал на континент.
- А мадам Оливье?
- Вчера покинула Париж.
- Она уехала в Италию?
- В Италию, сэр. Судя по имеющейся у нас информации, оба они направляются
в то место, которое вы нам указали. А откуда оно вам известно?
- Это не моя заслуга. Здесь поработал Гастингс. Он очень умный, правда,
обычно ему удается это скрыть - из скромности... Так что мы очень ему
обязаны.
Харвей с уважением посмотрел в мою сторону, мне стало неловко.
- Тогда в путь! Остальное обсудим в поезде, - сказал Пуаро. Он был бледен
от волнения. - Наше время пришло. Вы все подготовили?
- Все, что вы сказали. Правительства Италии, Франции и Англии готовы, по
вашему сигналу они выступят одновременно.
- Прямо новая Антанта <Антанта (фр. "согласие") - название объединения
государств, возникшего в начале XX века перед Первой мировой войной и
ставшего военным союзом против Германии. Первоначально пакт был заключен
между Англией и Францией, потом к нему присоединилась Россия, а к началу
войны - Япония.>, - сухо заметил Пуаро. - Я рад, что Дежардо наконец
поверил. Ну вот и все. Отправляемся в путь. Собственно, отправляюсь я один.
Вы, Гастингс, остаетесь здесь. И не спорьте.
Я, конечно, не согласился, сказав, что мое место всегда рядом с ним, и в
конце концов Пуаро уступил.
Когда мы сели в вагон, Пуаро признался мне по секрету, что он очень рад,
что я еду с ним.
- У вас, Гастингс, - сказал Пуаро, - будет особая роль. Очень важная. И
без вашей помощи у меня может ничего не получиться. Я очень рад, что вы
настояли на своем, так как я не мог не предложить вам остаться на вилле.
- А что, это опасно?
- Да, mon ami, это очень опасно.
Прибыв в Париж, мы проехали на Восточный вокзал и опять сели в поезд.
Здесь Пуаро объявил, что мы едем в Больцано <Больцано - город в Северной
Италии в одноименной провинции.>, в Итальянский Тироль <Итальянский Тироль -
область в Альпах в северной части Италии.>.
Воспользовавшись отсутствием Харвея, я спросил Пуаро, почему он считает,
что честь открытия штаб-квартиры Большой Четверки принадлежит мне.
- Это ваша заслуга и Инглеса. Как ему удалось узнать о месте встречи
Большой Четверки, я не знаю, но он узнал и послал к нам своего слугу. Сейчас
мы направляемся в город Каррерси, который сейчас называется Лаго ди Карецца.
Вы понимаете теперь, что из вашего "Кара Зиа", "Кароцца" и "Ларго" нам
удалось извлечь нужное название.
- Каррерси? - переспросил я. - Я такого города не знаю.
- Я всегда говорил, что англичане несильны в географии. Каррерси -
всемирно известный курорт, расположенный в самом центре Доломитовых Альп
<Доломитовые Альпы - горный массив в Восточных Альпах на северо-востоке
Италии, курорт и центр туризма.> на высоте тысяча двести метров над уровнем
моря.
- И в этом месте Большая Четверка назначила встречу?
- У них там штаб-квартира. Уже дан сигнал о начале переворота, и теперь
они решили, что им всем целесообразно находиться в своем штабе, чтобы отсюда
отдавать приказания. Я навел справки и узнал, что небольшая итальянская
горнодобывающая фирма, контрольный пакет акций которой принадлежит Эйбу
Райленду, в самом центре одного из массивов построила тайное и неприступное
убежище. Сейчас они там и по радио отдают приказы своим отрядам. У них
тысячи сторонников в каждой стране. Конечная цель - повсеместный захват
власти. В Доломитовых Альпах появилось бы правительство вселенских
диктаторов. Но в их планы, к счастью, вмешался Эркюль Пуаро.
- И вы во все это верите, Пуаро? Но ведь существуют же армии разных
демократических стран, у которых сверхмощное вооружение. Плюс более
совершенное государственное устройство.
- Вспомните революцию в Россию, Гастингс. Тут все будет намного страшнее.
И не забывайте про фанатичную мадам Оливье, она ведь гений, своими
открытиями заткнула за пояс самих Кюри: одни опыты с радием чего стоят. Ей
удалось высвободить энергию атома, которую она может использовать для каких
угодно целей. Кроме того, насколько я знаю, - продолжал Пуаро, - она
проводила опыты по созданию установки, способной сфокусировать мощный луч
разрушительной силы. Насколько она продвинулась в своих опытах, мало кто
знает.
А если учесть, - подвел итоги Пуаро, - что в распоряжении Четверки еще и
миллиарды Райленда, и изощренный ум Ли Чан-йена, то ясно, что с такой
организацией никакое правительство, пусть даже самое совершенное, не
справится.
Рассуждения Пуаро заставили меня задуматься. Хотя иногда Пуаро и любил
для красного словца сгущать краски, но паникером он никогда не был. В первый
раз я понял, какой опасности мы подвергаем себя, направляясь в самое логово
врага.
Вскоре вернулся Харвей, и мы продолжили наш маршрут.
В Больцано мы приехали в полдень. Далее можно было ехать только на
машине. На центральной площади стояло несколько больших синих автомашин. Мы
пересели в одну из них. Несмотря на жару, Пуаро был одет в пальто и закутан
в шарф так, что видны были только одни глаза и кончики ушей.
То ли он боялся простудиться, то ли это была мера предосторожности - не
знаю. Ехали мы несколько часов. Сначала дорога петляла меж величественных
утесов с шумными искрящимися водопадами. Потом мы пересекли не менее
живописную долину, потом дорога снова пошла вверх, и наконец нашему взору
открылись заснеженные горные вершины, а потом и сосновые леса, росшие на
отрогах. Как все-таки прекрасна дикая природа... Одолев несколько витков меж
лесистых склонов, мы неожиданно увидели большое здание. Это и была наша
гостиница.
Комнаты для нас были заказаны заранее, и Харвей повел нас наверх. Из окон
наших апартаментов открывался вид прямо на вершину горы, поросшей густым
ельником.
- Это здесь? - вполголоса спросил Пуаро.
- Да, - ответил Харвей. - Это место называется Фелсенский лабиринт:
видите вон те громадные валуны, расположенные самым причудливым образом?
Среди них проложена тропинка. Чуть правее бывшая каменоломня, а вход в
подземелье, я думаю, рядом с каким-нибудь валуном.
Пуаро кивнул.
- Пойдемте, mon ami, - обратился он ко мне. - Пойдемте вниз на террасу и
немного погреемся на солнышке.
- Вы считаете, что это разумно?
Пуаро пожал плечами.
Солнце довольно сильно пригревало. Было время чая, но мы выпили кофе со
сливками, а потом отправились распаковать вещи. К Пуаро невозможно было
подступиться - он весь был в своих мыслях. Изредка он качал головой и тяжко
вздыхал.
А у меня из головы не шел некий субъект, который вышел вместе с нами в
Больцано и которого ждала машина. Он был маленького роста, но мое внимание
он привлек главным образом потому, что, как и Пуаро, был закутан шарфом по
самые глаза. Помимо всего прочего, на нем были огромные синие очки. Я был
уверен, что это прибыл эмиссар Большой Четверки, и поделился своими
опасениями с Пуаро. Тот ничего мне не ответил, но, когда посмотрев в окно,
увидел, что этот коротышка входит в гостиницу, признал, что, возможно, я и
прав.
Я уговаривал Пуаро не спускаться в столовую, а заказать обед в номер, но
он не послушался. Мы заняли столик возле окна. Когда мы усаживались, то
услыхали сначала чье-то восклицание, а потом звук разбившейся тарелки,
несколько фасолин попали в сидящего за соседним столиком человека.
На шум появился метрдотель и рассыпался в извинениях.
Когда провинившийся официант принес нам суп, Пуаро спросил:
- Неприятный случай, что и говорить. Но вы не виноваты.
- Вы видели, мосье? Я конечно же не виноват. Тот джентльмен вдруг как
вскочит со стула - я подумал, что он хочет на меня броситься, ну и невольно
отшатнулся.
Я увидел, как в глазах Пуаро загорелись знакомые мне зеленые огоньки.
Когда официант отошел, он сказал:
- Вот видите, Гастингс, какой эффект произвело появление живого и
невредимого Эркюля Пуаро?
- Вы полагаете...
Внезапно Пуаро схватил меня за руку.
- Смотрите, Гастингс, что он делает, - прошептал он. - Лепит шарик из
хлебного мякиша. Это Номер Четыре.
И правда, сидящий за соседним столиком человек, бледный как мел,
машинально катал по столу хлебный шарик.
Я тайком его разглядывал. У него было гладко выбритое одутловатое лицо с
нездоровой желтизной, под глазами круги, а от носа к уголкам рта спускались
глубокие складки.
На вид ему можно было дать от тридцати пяти до сорока пяти лет. Ни
малейшего сходства с прежними из встреченных нами персонажей, и, если бы не
эта его привычка катать по столу хлебный мякиш, мы бы, конечно, его не