Итак, Григорий Явлинский – сторонник национального правового государства с реализацией прав наций на самоопределение. В России должна быть создана «гражданская нация», сформированная не по этно-конфессиональному принципу, а путем равного наделения всех членов сообщества гражданскими правами и возложением на всех одинаковых обязанностей.
«Я, например, думаю, что сегодня Россия строит не имперское государство, а совсем другое государство, в котором проживает суперэтнос, такой российский, в котором все люди и все граждане равны, национальности равны. Государство, в котором интернационализм, забыли и выбросили, а зря, был бы очень важен и нужен. Важнейшая задача России – интегрировать Кавказ. Это более важно нам сейчас, чем Молдову. Северный Кавказ в частности, который отламывается.
…Я считаю, что нужно предпринимать меры к тому, чтобы страна была единой, чтобы люди жили в своей стране, в такой, что государственной задачей России на весь XXI век является сохранение нашей территории в нынешних границах. Вот у нас вызов главный».
Лидер либералов опасается, что позиционирование России как империи оттолкнет от нее Татарстан, Башкортостан и другие этнореспублики, хотя конструкция национального государства, предлагаемого Явлинским, может вызвать не менее озабоченную реакцию с их стороны, – напоминает И. Герасимов, – призыв слиться в некий единый суперэтнос вряд ли наполнит энтузиазмом русских, татар, евреев и т.д. К тому же, подобный принцип устройства дает каждой национальности право потребовать реализацию собственной территориальной государственности.
Как бы мы ни понимали феномен «империи» и как бы ни относились к нему, очевидна непригодность модели национального государства в условиях современной России и необходимость поиска новой формы идеологии государства.
«Но что бы ни говорил Григорий Явлинский про интернационализм и равенство национальностей, а «суперэтнос» ко многому обязывает…» – пишет И. Герасимов. В экспансионистской политике, заложенной в идее Чубайса, к тому же не обладающей собственным объясняющим потенциалом, он видит некоторую опасность.
«Мобилизуя и сплачивая население страны, примиряя большой бизнес и власть в деле империостроительства, она в то же время дает власти карт-бланш на проведение агрессивной внешней политики, но также, вполне вероятно, и внутренней (как-никак, империя, хоть и «либеральная»). При этом, даже в внешнеполитическая составляющая «имперского», в том виде, как она сформулирована Чубайсом, ничем не отличается от программы и тактики таких «национальных империалистов», как председатель Комитета Государственной Думы по международным делам Дмитрий Рагозин, который, в принципе, мог бы подписаться под программой Чубайса (если бы не грядущие выборы). Опираясь на любимую лженауку российских политиков – геополитику – практикуемый сегодня в России «национальный империализм» противоречит элементарным принципам собственно имперской внешней политики. Примеряя роль Великобритании, карающей зарвавшуюся Аргентину в районе Фолклендских островов, современные российские политики, угрожающие Латвии или Грузии, забывают, что континентальная империя вынуждена общаться с остальным миром через территорию сопредельных государств-лимитрофов, а потому не может себе позволить вступать с ними в открытую конфронтацию. В этом смысле экономический империализм Чубайса является более «имперским» по духу, чем бряцание микрофоном думских политиков, но ведь именно они, в первую очередь, будут реализовывать его проект – так, как понимают его… В этом заключается трагедия менеджеров и «архитекторов» режимов в идеологии: не снимая с них ответственность авторов идеи, государственная власть реализует первоначальные проекты по своему разумению и в удобном для себя виде…» (И. Герасимов)
Пытаясь понять политическую логику А. Чубайса, И. Герасимов как ученый, знаток истории мировых империй, недоумевает по поводу оторванности идеи «либеральной империи» от предыдущего исторического опыта существования имперских государств, их форм и перспектив развития, от тех устойчивых негативных образов империи, связанных с проявлениями внутреннего деспотизма и внешней агрессивности. Видимо, это обстоятельство объясняется тем, что Чубайс «как яркий представитель нового поколения менеджеров-технократов, воспитанных в поздней советской атмосфере циничного отношения к любой идеологии, «вышел» из истории и представляет современную реальность как чистый лист бумаги, открытый для любой политической инженерии, вполне в духе постмодернистских теорий».
Несомненно, что исторически сложившиеся негативные оценки империи отпугнут от России постсоветские государства. Но невежество в отношении основных концепций и моделей не снимает остроту проблемы поиска адекватной модели государственности для новой России, в формировании которых должна быть очень велика роль экспертов. Эту мысль особо подчеркивает И. Герасимов, так как в последствии из этих моделей топ-менеджеры создают «сценарии власти».
«…империя – это не только и даже не столько государь-император на белом коне, крестный ход и мытье сапог в Индийском океане. Это почти утопический по определению проект сохранения местной самобытности в рамках единого политического и экономического пространства. Вряд ли он может быть реализован на практике целиком, однако экспертам следует прояснить для себя – и доходчиво объяснить вдохновенным топ-менеджерам, упивающимся своим могуществом в узком кругу – что империя предполагает, прежде всего, внутреннюю экспансию, и ключевым вопросом является не «колонизовать или не колонизовать соседей», а что и на каких условиях предлагать гражданам, народам, культурам и экономикам России в обмен на поддержку государства и его экспансионистских планов вовне. Объяснив, что значит (исторически) имперский дискурс, имперские практики и имперское мышление, эксперты сформируют необходимые предпосылки для того, чтобы менеджеры от политики задумались: насколько возможна «либеральная империя» и как она должна быть устроена?» (И. Герасимов: «Кутеж трех князей в зеленом дворике» или рождение «либеральной империи» // Ab Imperio, № 3, 2003 г.)
«Какое бы государство мы ни строили, в итоге получается монархия», – резюмирует Искандер Хисамов в журнале «Эксперт»:
«Самая популярная из русских национальных идей базируется на факте, что страна наша обделена теплом и сверх меры наделена пространством. Мы не можем успешно конкурировать с другими, у которых много солнца и порты рядом, потому что издержки у нас больше. Зато у нас газ и нефть, и низкие тарифы на энергию могут компенсировать недостаток солнца и позволят нашему бизнесу дышать и процветать. Да только дышать он будет ровно так, как ему дозволит распорядитель этих самых тарифов – государство, которое в этом случае становится как бы солнцем. А если от государства зависит, зацветут ли сады и бизнесы, так о чем говорить? Надо его укреплять, пестовать и удалять конкурентов в виде медиамагнатов, нефтепромышленников и прочих космополитов.
Убогая идея, спору нет. Но других-то идей, которые бы подсказали более достойный путь развития, тоже не родила наша интеллектуальная элита, хотя и тужится уже много лет. Между тем окружающий мир суровеет, в нем нарастает агрессия и нестабильность. В обозримом будущем могут сожрать. Чтобы этого не произошло, надо крепить (а по существу, заново создавать) армию, делать всякие истребители пятого поколения и прочее дорогое оружие. Нужна, короче, ускоренная модернизация всего хозяйственного мехазма. Нужны удвоение (утроение и так далее) ВВП и концентрация ресурсов. Чтобы концентрировать ресурсы, надо концентрировать власть. Чтобы отнять налоги у субъектов федерации, надо превратить их в объекты управления. И вот уже Ямало-Ненецкий автономный округ – самая богатая газовая кладовая планеты – становится дотационным регионом, просит денег у федерального бюджета.
Судя по всему, в результате выборов 7 декабря мы получим точно такую же соответствующую народным чаяниям Думу, что и сейчас. В марте мы получим того же популярного президента, продолжим укреплять его вертикаль, развешивать его портреты и цитаты и тихонько гадать – кто он есть такой?» (Искандер Хисамов: «Калашников, КПСС и самодержавие» // «Эксперт», № 44, 2003 г.)
Что есть империя? Унизительное политическое клеймо, которое придала ему прошлая эпоха, или механизм преодоления мирового хаоса? Переосмысление значения имперского опыта звучит в публикациях многих политиков и экспертов. В 2000 – 2001 гг. в США и Европе практически одновременно вышли десятки книг, название которых состояло из единственного слова – «Империя»… Приведем в этой связи некоторые фрагменты большой аналитической статьи директора Центра исследований постиндустриального общества В.Л. Иноземцева в «Независимой газете», который, анализируя мир европейских империй, предрекает будущее имперской политике, рассматривая ее как настоятельное требование нашего времени. Стимулом исследований на данную тему в немалой степени послужили события 11 сентября 2001 года, когда мир понял, что в этих условиях «игра в демократию неизбежно закончится». «Террористические акты в США стали своего рода сигналом переосмысления многих положений, долгое время запретных для непредвзятого обсуждения».
Соответствует ли реальным историческим фактам рассматривание имперской формы правления как синонима угнетения и насилия. Очевидно, что вместе с издержками колонизации, именно она принесла в более отсталые регионы новые технологии и знания, инициировала межкультурный диалог. В. Иноземцев отмечает существенное отличие европейской колониальной системы от политики советской и американской империй.