И та, и другая заметки – типичный пример «информационного шума», «информационной агрессии», «информационной безответственности». Как можно отнести к мигрантам автохтонное население края? Знает ли автор публикаций, что район Кавминвод, т.е. нынешнее Ставрополье – это исконный ареал обитания коренного населения – карачаевцев (которые и есть тюркско-кавказский народ). Они живут здесь уже тысячу лет и корреспонденту следовало хотя бы внимательно изучить топонимику края, которая в большинстве своем имеет тюркскую основу, что является свидетельством существования здесь древней аборигенной культуры, носителями которой в крае являются карачаевцы, калмыки, ногайцы. И говоря о том, что мигранты «доставляют неудобства как русским, так и представителям других национальностей, испокон веков проживающих на Ставрополье», кого имеет в виду Шаповалов? Судя по всему, все те же перечисленные нами народы плюс россияне – дагестанцы, которых журналист тоже отнес к мигрантам. И уж тем более странным звучит утверждение, что «более всего у местного населения вызывает беспокойство, что приезжие не хотят жить по местным законам и обычаям, что приводит к межнациональным конфликтам». Это абсурдное заявление – образец типичных обвинительных штампах в адрес мигрантов. Все эти народы, объединенные А. Шаповаловым в единый мигрантский массив, имеют общую культуру и традиции, которые и есть суть «местных законов и обычаев». Да и расхождение их с казачьей культурой сомнительно, так как казаки в своем этногенезе имеют тюркскую основу (к этой теме мы еще вернемся). А сокращение количества русских – это что, по его мнению, происки аборигенов, которые в процентном отношении составляют мизерную часть от всего русского населения Ставропольского края? И еще одна существенная деталь: коль скоро территория, где проживают ингуши, чеченцы, ногайцы, калмыки, карачаевцы, дагестанцы, кабардинцы, балкарцы, осетины объединены в Южный федеральный округ, то почему они не имеют право мигрировать в пределах этого административно-территориального образования.
Противодействие строительству мечетей на Юге России со стороны казачества является прямым нарушением прав верующих, тем более, что некоторые территории этого региона – исконные места проживания коренного мусульманского населения. Особенно это относится к Ставропольскому краю, где издавна живут исповедующие ислам ногайцы, туркмены, карачаевцы, татары. Все они мусульмане-сунниты ханафитского мазхаба(толка). Кроме того, второе место по численности после русских занимают в крае даргинцы из соседнего Дагестана, мусульмане-сунниты шафиитского мазхаба.
Все мусульманские общины края в советское время относились к ведению Духовного управления мусульман Северного Кавказа (ДУМСК), штаб-квартира которого находилась в г. Махачкале. Однако к началу 1990-х гг. оно распалось, и в результате образовались республиканские муфтиаты. Преимущественно немусульманские по составу верующего населения субъекты федерации, несмотря на громадность своей территории, самостоятельными муфтиатами не обзавелись. Общины Краснодарского края были подчинены Духовному управлению мусульман Адыгеи и Краснодарского края, а ставропольские общины – Духовному управлению мусульман Карачаево-Черкесии и ставропольского края. О нарушении прав мусульман на территории ставропольского края, которые приняли систематический характер говорится в публикации кандидата исторических наук, научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН, А.А. Ярлыкапова, в сборнике «Ислам и право в России: материалы научно-практического семинара «Проблемы реализации законодательства о свободе совести и религиозных объединениях в отношении российских мусульман (Северный Кавказ, Поволжье) М., 2004 г.»
«В качестве примера можно привести случившееся в поселке Чернолесский Новоселицкого района Ставропольского края. Здесь власти не только не стали регистрировать исламскую общину, но и запретили местным мусульманам собираться для совершения молитвы в одном из частных домов, мотивируя это тем, что в поселке живут православные христиане, а собрания мусульман подрывают их устои.
…Уже много лет мусульмане с.Канглы Минераловодского района не могут добиться разрешения открыть здесь медресе для обучения желающих получить элементарное исламское образование, причем таковые имеются как среди молодежи,так и среди старшего поколения. Нет мусульманских образовательных заведений ни в одном из ногайских или туркменских сел на востоке края, хотя в XIX в. в каждом ногайском селе имелось не одно мусульманское учебное заведение…Стоит ли после этого удивляться, что мусульманская молодежь Ставропольского края отправилась изучать исламские науки в соседние республики, в том числе и в вахабитские учебные заведения….Порой противодействие местных властей грозит перерасти в открытый конфликт. Такая ситуация сложилась, например, в Левокумском районе Ставропольского края. В одном из сел этого района местная администрация выступает каиегорически против открытия здесь мечети. …Это весьма тревожный знак, когда на территории одного из крупнейших субъектов федерации, имеющего протяженную границу с населенными преимущественно мусульманами республиками, происходят столь вопиющие нарушения их прав на свободное исповедание своей веры.
Вызывают тревогу также и случаи откровенной травли мусульман, разворачивающейся на страницах краевых и центральных СМИ. Раздувая случаи перехода незначительной части ногайской молодежи в ряды ваххабитов, представители властей и краевые СМИ создают негаривный образ ногайца-ваххабита. Все ногайцы поголовно обвиняются, если не в принадлежности к ваххабизму, то по крайней мере в симпатии к нему. В газете «Ставропольская правда» за 5 августа 1999г. журналистка Валентина Лезвина делится с читателями своими «большими подозрениями» о том, «что именно осенью на ваххабитской ногайской арбузной корке мы можем поскользнуться так, что не только от ствропольского края, но и от всего Северного Кавказа останутся только осколки». Подобные выпады в отношении ногайцев не только не прекращаются, но и обрастают все более фантастическими «подробностями». Та же «Ставропольская правда» в номере за 1 марта 2003г. стращала своих читателей созданным в Чечне «из выходцев из мест компактного проживания ногайцев» ногайским батальоном численностью в 700 человек. Не отстают и центральные СМИ. Особенно отличились в травле несчастного народа, оказавшегося заложником национальной политики коммунистов, построивших систему, при которой только имеющие собственное территориально-национальнное образование народы могут решать свои насущные проблемы, такие московские издания, как газеты «Труд», «Известия», МК, а также журнал «Новое время». Все эти издания огульно обвиняют весь народ в том, что он якобы распространяет ваххабистские идеи по всему Северному Кавказу и угрожает безопасности российского государства. Эта развернувшаяся истерика, конечно же, не способствует созданию здоровой обстановки на территории Ставропольского края. Тем более она не способствует корректному отношению к нуждам и запросам мусульманского населения, соблюдению его прав и свобод».
Безусловно, приграничный со Ставропольем нестабильный регион Чечни делает этот край наиболее уязвимым с позиции безопасности, тем более здесь требуется осторожная продуманная межнациональная и межконфессиональная политика. А что происходит на самом деле?
«Год назад по ставропольской границе Галюгаевская, как и раньше, продолжали стрелять со стороны Чечни. Несмотря на это, Центр прекратил выделять средства на обустройство административной границы протяженностью 114 км. Так была упразднена особая зона 3 «А».
Ситуация в приграничном Курском районе Ставрополья до недавнего времени практически оставалась фронтовой. Похищения и убийства людей, угоны автотранспорта и скота здесь были привычными. Преступления совершались не только глубокой ночью, но и средь бела дня. И только с весны этого года в районе стало относительно спокойно».
В немалой степени этому способствовало объединение усилий Ставропольского МВД и казачьих отрядов, – подчеркивает автор заметки Мария Бондаренко («НГ», 26.11.02 г.). Не первый год в патрулировании административной границы участвуют добровольные казачьи дружины, вооруженные, по распоряжению Краевого совета безопасности, карабинами. За этой короткой информацией стоит очень серьезная проблема – подмена функций системы МВД казачьими формированиями. Шесть лет назад мне – тележурналисту ГТРК Кабардино-Балкарии – довелось снимать фильм к десятилетию северокавказского РУБОПа. Со съемочной группой мы объехали весь регион от Дагестана до Ставрополья. Помню особое впечатление произвела ситуация в Курском районе Ставрополья, пограничном с Чечней. Почти каждую ночь там погибали молодые неопытные солдатики, которых по два-три человека на ночь оставляли одних в этой очень горячей точке. Ничем не защищенные, стоящие буквально в чистом поле, они регулярно подвергались нападению боевиков. Очередной выход на ночной пост становился буквально приговором к смерти. Руководство знало о необходимости укрепления этой пограничной территории людьми, техникой, фортификационными сооружениями, но ничего этого предпринято не было. Ребята из Пятигорского СОБРа с горечью рассказывали, (прося при этом выключить камеру), как помогали рыть землянки своим родственникам, куда те вынуждены были спускаться на ночевку, потому что люди в Курской жили в постоянном страхе нападения боевиков, и никто не чувствовал себя защищенным. То, что должны были делать власти, начали делать сами казаки. И в этом их трудно упрекнуть. Но это участие в «делах государевых» породило в памяти и всколыхнуло в реальности потребность в реанимации казачьего военного института, а за этим стоят далеко идущие последствия.