Однако конкретный террорист всегда имеет плоть и кровь, национальность и вероисповедание. Ничего не попишешь: к нам пришел исламский терроризм в чеченском обличии. Это не значит, что все чеченцы и мусульмане – обязательно террористы. Конечно, нет. Как и не все русские – жертвы террора. Но это значит, что пока в Чечне идет война и против России объявлен джихад, мы все в опасности. И исходит она от религиозных фанатиков-чеченцев. Ничего не поделаешь – нам надо быть особенно бдительными.
Как учили классики, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Пора создавать ликбезы по элементарному бытовому антитеррору и открывать школы выживания при террористических актах. Для начала давайте насытим антитеррором «Основы безопасной жизни» – есть нынче в старших классах школы такой предмет. Древние не зря говорили: предупрежден – значит вооружен.
Л. ШАХОВ: «Дай Бог» // «Жизнь», 26.10.2002 г.
Тише… Не надо осуждать родителей и детей тех, кто сейчас не с нами, тех, кто еще не вернулся (но обязательно вернется) со спектакля «Норд-Ост» домой. Не надо называть слабостью и стокгольмским синдромом то, что их папы и мамы, братья и сестры, мужья и жены с плакатами против войны пошли на Красную площадь.
…Мы не можем делиться. Не делиться надо, а объединяться. Сейчас это особенно важно. Объединиться вокруг президента. Чтобы помочь ему принять единственно правильное решение. Вопреки советам посторонних, грязным попыткам разделить народ. Вопреки чаяниям Буша по Ираку. Вопреки планам «семьи». За президента этого не сделает никто. На нем вся ответственность. И вот здесь ему тоже нужна помощь всего нашего общества. Точно такая же поддержка, какая идет отсюда, от нас, туда, в концертный зал Дома культуры московского шарикоподшипникового.
Наши переживания. Наше молчание. Наши молитвы.
Объединились же все американцы после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне. Белые и черные, пролетарии и буржуи, учение и фермеры. Все как один. И мы, все как один, должны стать единым народом. Нацией. Единой нацией.
Белые и черные, пролетарии и буржуи, ученые и фермеры, президент и его граждане. Мы должны быть вместе. Чтобы показать: нет такой силы в мире, которая могла бы сокрушить и даже поколебать нас и нашу веру друг в друга. Нет таких террористов, которые смогли бы посеять в нас страх, вражду и панику. Мы не испугаемся, не дрогнем, не потеряем ни честь, ни разум. Мы не перестанем ездить в метро, ходить в театры, кино, цирк, Макдоналдс. Не перестанем гулять по улицам любимой Москвы. И если мы молчим – это не стокгольмский синдром. Это вовсе не значит, что мы испугались.
Мы просто молимся…
«Самопожертвование» // «Жизнь» – 26 октября 2002 г.
УМАРОВЫ подошли к кольцу оцепления поздно вечером. Их было пятеро: муж, жена и трое детей. И родители стали уговаривать милиционеров пропустить их в здание Театрального центра, где уже вторые сутки томились сотни заложников:
– Мы чеченцы, – от волнения голос Рамзана Умарова звучал глухо. – Пришли сюда всей семьей. На семейном совете мы решили, что должны пойти и предложить себя в качестве заложников. Пусть террористы отпустят пятерых детей, а мы займем их место.
Умаровы приехали в Москву из города Аргун десять лет назад. Увидев, какой беспредел устроили в республике дудаевцы, какая творится несправедливость по отношению к русскому населению, они не захотели во всем этом участвовать. И громко заявили об этом – отчего сразу попали в «черный» список. В Москве жили братья Рамзана, и, когда стало совсем невмоготу, Умаровы переехали в столицу и как хорошие специалисты нашли здесь работу. Родились трое сыновей: Расул, Рахим и Рахман. В Москве у приветливых Умаровых вскоре появилось много друзей. Их сыновья подружились со сверстниками – русскими мальчишками и девчонками.
– Нашему младшему сыну Рахману всего три года, и сначала мы хотели оставить его с родными, – сказала «Жизни» Камета Умарова, гладя по голове мальчика. – Но потом решили, что это будет нечестно: ведь среди заложников есть и маленькие ребятишки. Мне очень стыдно за людей, которые держат по прицелами автоматов детей и женщин. Они называют себя защитниками веры и Родины, а на самом деле…
Тут голос Каметы дрогнул, в глазах заблестели слезы, но она сумела взять себя в руки:
– Мы ничего не сказали ни родственникам. Ни друзьям о том, что идем предлагать себя в заложники. Это наше решение, и мы не хотели, чтобы нас отговаривали.
После долгих переговоров чеченскую семью пропустили в оперативный штаб. Там они провели полчаса. И снова вышли к оцеплению.
– Нас внимательно и благожелательно выслушали, рассказала Камета. – Но сказали, что не имеют права позволить нам рисковать своими жизнями и жизнями наших детей. Муж очень просил разрешить хотя бы ему одному пройти к террористам, но ему тоже не позволили. Нам остается только одно: просить Бога, чтобы все поскорее закончилось без крови и смертей…
Д. ШУШАРИН: «Ночь вопросов» // «Время новостей», 25.10.2002 г.
Один за другим все основные российские телеканалы включились в соревнование по оперативному освещению теракта.
Теперь все клянут телевизионщиков. Особенно те, кто всю ночь не отрывался от экрана, в то время как они мокли под дождем, пикировались с милицией и каждую минуту рисковали получить дубиной по голове. Все недовольны политиками, приходившими в студии и приезжавшими на Дубровку. Мол, пиар все это. Но пиар – часть профессиональной деятельности политика. Никого нельзя упрекать, что он действует в собственных интересах.
Однако по порядку. Разумеется, не следовало показывать, как милиционеры охраняют служебный вход. Не стоило демонстрировать крупным планом и передвигавшегося в строю снайпера, хотя он тоже хорош – поленился опустить забрало шлема. Не разобрался поначалу и Александр Цекало, бросившийся рассказывать про ходы и выходы в злосчастном ДК. Но, если разобраться, таких проколов было всего ничего. Так что не стоит предаваться телефобии.
Теперь о политиках как ни странно, наиболее адекватны были два разных деятеля – Алексей Митрофанов и Юлий Рыбаков. Конечно, адекватны каждый по-своему (такое тоже возможно). Просто они оба связали происходившее с другими событиями, рассуждали не абстрактно – «ах, как нехорошо и бездуховно брать заложников!, – а максимально конкретно. Алексей Митрофанов сделал вывод, что теперь вряд ли президент полетит в Португалию. А Юрий Рыбаков напомнил, что захват заложников произошел на фоне ожившего переговорного процесса и накануне съезда чеченского народа. Который должен пройти за границей.
И вот тут начинается самое интересное. Боевики были сразу объявлены чеченцами, хотя они не торопились ни с переговорами, ни с выдвижением требований, ни с публичной самоидентификацией. Телеканалы демонстрировали непривычные для России чудеса политкорректности. Направляя к захваченному ДК в первую очередь корреспондентов с восточными (скажем так) именами и фамилиями.
Все же можно говорить о прямой дезинформации, всю ночь присутствовавшей в эфире. Это утверждения очевидцев, что из ДК выпустили, по одной версии иностранцев, по другой – иностранцев и мусульман, по третьей, самой непонятной, – чеченцев, абхазцев и грузин (вот последние два народа прекрасно сочетаются). В общем, по-разному говорили. Но везде «отдельной строкой» присутствовали грузины.
На следующий день стало ясно, что это неправда – в ДК продолжали находиться представители почти десяти стран, в том числе и граждане Грузии. Но ведь ночью говорили даже о том, что в зрительном зале вывесили грузинские флаги. А в выступлении генерала Шаманова, пришедшего к Савику Шустеру, прозвучала версия о том, что террористы прибыли в Москву из Панкиси. У генерала (теперь губернатора) это было только предположение, но в разговоре с другими гостями Савик превратил его почти в факт. А президент сделал на следующий день туманное заявление о том, что террористов готовили за рубежом.
Прокручивая назад запись ночных эфиров, зритель обнаружит там много странного именно вокруг грузинской темы. Почему, например, позволили выступить именно тем бежавшим из ДК людям, которые рассказывали об отпущенных грузинах. Ведь другие вышедшие были изолированы. Да и уже ночью возникало желание посмотреть на тех, кого отпустили якобы по национальному и религиозному признаку. Кое-что в рассказах и внешнем виде беглецов не сходилось (отсутствие грима, явно собственная одежда у актера, готовившегося к выходу, и у другого человека, утверждавшего, что они связали свои пальто и по ним сбежали, тем более что другой говорил о шторах). Оставим это – люди действительно могли путаться, нам легко рассуждать. Но если предположить другое? А именно то, что им сознательно дали уйти, причем с этой информацией? Что при них специально громко сказали об освобождении грузин, мусульман, абхазцев, а потом не препятствовали бегству?
Одно можно сказать уверенно. Как и взрывы домов двухлетней давности. Захват ДК предстает делом темным, запутанным, с самого начала связанным с дезинформацией. И потому уместно в заключении напомнить, что и в России, и в Чечне (причем в разных лагерях), да и в Грузии, есть люди, группы, кланы, для которых кавказская трагедия давно стала выгодным военно-коммерческим и военно-политическим предприятием. И они пойдут на все ради поддержания напряженности, срыва переговорного процесса и вовлечения России в межгосударственные войны.
Поэтому, повторю, из всех, кто был ночью в эфире, выделяются столь разные люди и депутаты, как Алексей Митрофанов и Юлий Рыбаков. Они хоть попытались задаться вопросом: кому выгодно? А ответы – дело будущего, причем не столь уж далекого.