Прискорбно, но реалии последних лет показывают, что разобщение общества достигло того предела, за последней чертой которого развал страны не только по национальному и конфессиональному признаку. Россия рискует превратиться в рвано-лоскутное одеяло, неспособное согреть тело российской государственности. Повторим еще раз, что ни образцу имперской семьи, ни неосоветской реставрации, ни русской православной державности, ни тем более гражданской демократической нации не соответствует сложившаяся информационная ситуация. И уж тем более страшно далеки мы от постиндустриального общества, где информация становится базовым стержнем его существования. Многочисленные дискуссии о свободе слова забывают об очень важной миссии демократических СМИ – их участии в поддержании национального единства, в контексте чего, свобода слова как, безусловно, базовый элемент демократии, должна быть ограничена социальными обязательствами СМИ перед обществом. Таким образом, возможно сформулировать триаду: от свободы слова к социальным обязательствам перед обществом, от которых далее к поддержанию массмедийными средствами единого национального самосознания. Схема не нова. Таковы традиционные требования к СМИ в странах европейской демократии. Иллюстративно в этом смысле становление в 30-е годы Би-би-си как общенационального радиовещания – символа центра английской национальной жизни. Основатель и первый директор радиокомпании Джон Рит в своей книге «Вещание на Британию», написанной в 1924 году, отмечал, каким образом в выработке стиля вещания учитывалось, анализировалось и корректировалось влияние радиопрограмм на общественные чувства, особенно чувство коллективной идентичности на региональном и общенациональном уровне. Программы национальной идентичности (ПНИ) занимали особое место в структуре продукции Би-би-си, сумевшей взять на себя роль инструмента национальной культуры. Дэвид Кардифф и Пэдди Скеннелл, считая это важнейшим фактом в становлении уважаемой Британской радиокомпании, пишут: «Благодаря радио прежде не связанные между собой идиомы национальной культуры вступили в новое соотношение как между собой, так и с национальной аудиторией. Скромным и естественным образом радиовещание начало связывать воедино «великую цепь» социального бытия, соединяя индивидов с центром национальной жизни, город с деревней, область с областью и даже нацию с нацией» («Радио – и телевидение, и национальное единство» // ж-л «Отечественные записки», №4 2003 г.). Не угождение массовому вкусу, не восприятие аудитории как массового рынка, который поглотит любую продукцию, а оценка своего слушателя как партнера – получателя предлагаемых культурных благ, всегда отличало Би-би-си. ПНИ стали каркасом Британского радиовещания во времена процветания британской монархии, и даже появившееся коммерческое телевидение в первые годы конкуренции никогда не пыталось соперничать с Би-би-си. В этом смысле для нас крайне важен один фрагмент из приведенного исследования. Когда коммерческой телевидение предложило обществу новую стилистику агрессивных и критических вопросов и более демократичную, более живую манеру подачи материалов, в моду вошли непочтительность и сатира, мишенью которых стал истеблишмент, что несколько снизило уровень почтения английского общества к британскому правящему классу. Тем не менее, «единственным государственным институтом, который сумел выплыть из этой бури без потерь, оказалась монархия. Если другие национальные идолы не выдержали испытания, то любовь и уважение, питаемые публикой к большинству членов дома Виндзоров, не уменьшились. Одной из причин этого была незаметная, но очень эффективная работа самого правящего дома и его советников по телевизионной подаче королевской семьи британскому народу. Этот – продолжающийся успех ставит интересные и очень не простые вопросы о роли идеологии, об эффективности символов и о менеджменте и презентации приемлемых образов индивидуальной и коллективной идентичности…» (Д. Кардифф, П. Скеннел)
Последнее выделенное нами предложение особенно важно для осмысления российскими федеральными СМИ. Главное, что отличало и продолжает отличать отечественную масс-медийную индустрию (почему-то позиционирующую себя, как демократическую) от западных средств массовой информации, так это абсолютное нежелание, неумение и непонимание видеть и ощущать себя тем самым «социальным цементом», который делает нацию единой, создавая из множества образов, типов и персонажей крепкую, дружную, сильную нацию-семью.
«ЭХО ТЕРАКТА: ВОПРОСЫ С ОТВЕТАМИ И БЕЗ»
Летне-осеннее межсезонье 2004 г. было ознаменовано в России самой мощной за последние пять лет серией терактов, чрезвычайно организованных и тщательно спланированных. 21 августа была взорвана автобусная остановка на Каширском шоссе в Москве (никто не погиб, четверо ранены). В тот же вечер в воздухе взорвались вылетевшие из аэропорта «Домодедово» два российских самолета. Погибло 90 человек. 31 августа новый взрыв прогремел в Москве перед входом на станцию метро «Рижская». Только бдительность милиционера предотвратила планируемый теракт в самом метро, и шахидский пояс был приведен в действие на улице. И, наконец, 1 сентября мир был потрясен захватом школы № 1 в североосетинском городе Беслане. В который раз подтвердилась грустная истина: жестокость в уничтожении террористов ненадолго решает проблему терактов. После «Норд-Оста» были взорваны автобус и госпиталь в Моздоке, здание УФСБ в Ингушетии, осуществлен теракт на рок-фестивале «Крылья» в Москве, и уж особенно дерзко был проведен рейд боевиков на Ингушетию 22 июня. «Басаевское подполье» продолжает выводить на просторы России все новых и новых смертников.
Несомненно, что после бесланской трагедии политическая история России вступила в качественно новую фазу. Это отметили официальные лица страны, общественные лидеры и все средства массовой информации. Прежде всего, стало ясно, что грядет новая стратегия борьбы с терроризмом. Сразу после Беслана ее озвучил министр обороны России Сергей Иванов (считающийся одним из возможных преемников В. Путина): «России объявлена война, где противник не виден и нет линии фронта». Он предложил российским гражданам принять активное участие в защите от этой войны. «Одной из эффективных форм борьбы с терроризмом, как это ни банально звучит, является бдительность населения, прекращение всеобщего благодушия и успокоенности».
4 сентября В.В. Путин заявил, что на Россию совершено нападение и страна фактически находится в состоянии войны («Мы проявили слабость. А слабых бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают»). Разъясняя позицию президента в интервью «Комсомольской правде» (29.09.04 г.), (получившем широкий резонанс в обществе), заместитель главы администрации Президента РФ В. Сурков конкретизировал «вражеский лагерь». Среди истеблишмента Америки, Европы и Ближнего Востока, чье мнение и решения определяют расклад сил в мире, В. Сурков выделил две основные группы, «различающиеся отношением к нашей стране».
«Представители первой верят в перспективность нашей демократии, поддерживают нас, направляют свои усилия на возрождение и укрепление России как важной составляющей мирового геополитического баланса, как значительного рынка сбыта, как доброго соседа и надежного союзника.
Вторая группа, как мне представляется, состоит из деятелей, продолжающих жить фобиями «холодной войны», рассматривающих нашу страну как потенциального противника, препятствующих осуществлению полной финансовой блокады террористов и их политической изоляции. Они считают своей заслугой почти бескровный коллапс Советского Союза и пытаются развить успех. Их цель – разрушение России и заполнение ее огромного пространства многочисленными недееспособными квазигосударственными образованиями. К сожалению, у них есть не только цели, но и средства. И средства эти отчасти предоставляет им само наше общество». (В. Сурков: «Путин укрепляет государство, а не себя» // «Комсомольская правда», 29.09.2004 г.)
На обсуждении этой темы в программе «Времена» (ОРТ) Владимир Познер, процитировав слова из обращения к народу президента Путина («Мы проявили слабость. А слабых бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают»), предложил своим гостям конкретизировать образ врага России: были названы американский империализм, радикальный исламизм, Саакашвили, пятая колонна, третья сила… «Из этой напряженной дискуссии стало ясно одно: если такая каша варится в мозгах нашей так называемой интеллектуальной элиты, что же творится в головах простых людей, которым ТВ вообще перестало что-либо объяснять?!» – писала в «Известиях» Ирина Петровская.
Призыв российского руководства к согражданам – мобилизоваться и объединиться в борьбе с внешним врагом, вынашивающим злокозненные планы по развалу России, был воспринят некоторыми бдительными гражданами почти буквально, что породило инициативы, которые вполне укладываются в знакомый по недавним временам политический лозунг: «Кто не с нами, тот против нас!». «Поиски врага» еще более усилили кавказофобию и исламофобию в обществе, к чему немалую руку в очередной раз приложили федеральные СМИ.
После Беслана («Норд-Вест» – так назвали свою операцию террористы) заговорили об ограничении свободы СМИ при освещении терактов. Об усилении прозрачности банковских операций вплоть до отмены банковской тайны как таковой. Вновь был перераспределен бюджет в пользу силовых структур. Теперь на них пойдет 1/3 всего народно-государственного достояния. Опять взялись за написание еще более правильной Концепции по национальной безопасности. В недрах Госдумы появился законопроект, где предполагается отменить принцип презумпции невиновности. «Ради святого дела, разумеется, борьбы с терроризмом», – написал И. Тропинин, чья статья «Антитеррористический восторг» (ж-л «Профиль», 25.09.04) была посвящена инициативам Генпрокуратуры на укрепление российского законодательства в связи с терроризмом. 16 декабря 2003 года вступили в силу поправки к уголовному кодексу (ранее Дума приняла их 257 голосами против 18), направленные на гуманизацию системы образования. Среди прочих мер из УК было исключено само понятие «конфискация имущества», но уже через полгода заместитель генпрокурора Сабир Кехлеров о необходимости закона, по которому в делах о коррупции обвиняемый сам должен доказать легальность своих средств. Последовали едкие комментарии адвокатского сообщества. «Такое предложение – плод лености, непрофессионализма и неумения работать по законам. В развитии мысли Кехлерова можно предложить подсудимым самим выступать обвинителями на своих процессах вместо Генпрокуратуры», – возразил адвокат Б. Кузнецов (ж-л «Профиль», 25.09.04 г.)