Весь этот замечательный учебник завершается текстом гимна Краснодарского края. Это и есть гимн «мирных людей многих национальностей». В нем есть и такие строки: «на врага на басурманина мы пойдем на смертный бой». Басурманин – это русский термин, заимствованный из татарского, обозначающий мусульманина! Что это, как если не обозначение мусульман в качестве врагов? Какая была необходимость в качестве гимна многонационального и многоконфессионального субъекта РФ, тесно связанного экономически с Турцией, утверждать боевую походную песню кубанских казаков на турецком фронте времен первой мировой войны? Не является ли это нарушением конституции РФ? Текст гимна должен консолидировать общество – это не аксиома, но в современном мире желательно, чтобы так и было. В адыгских песнях периода Кавказской войны есть такие строки, которые нельзя распевать со сцены, и их не поют. Подобные тексты являются предметом исследования историков и фольклористов, но им не приходит в голову идея рекомендовать их к ежедневному прослушиванию.
…По-прежнему звучат замшелые штампы из официоза XIX в.: хищные, ленивые и праздные черкесы испытывали хронический продовольственный кризис, а их набеги были значимым фактором экономики! Но после выхода в свет в Санкт-Петербурге в 1897 г. исследования крупного русского ученого-агронома Ивана Николаевича Клингена «Основы хозяйства в Сочинском округе» этот штамп может озвучивать либо дилетант, либо ( если речь идет о профессиональном кавказоведе) совершенно недобросовестный человек….Один из главных вопросов, который хочется задать сочинителям рассматриваемого учебника: для кого 200 лет работало российское кавказоведение? Кавказоведение сегодня не может быть доморощенным. А содержание учебника не должно резко отличаться от устоявшихся научных представлений, достигнутого уровня знаний. Учебник полностью противоречит всему, что написали об адыгах ученые с мировым именем.
Несомненно, учебник способен очень сильно навредить атмосфере толерантности в двух субъектах РФ – Краснодарском крае и Республике Адыгея. Учебник полностью фальсифицирует историю Северо-Западного Кавказа и представляет собой образец того, каким не должен быть учебник или любая книга, адресованная детям. Очевидно, что ребенок, воспитанный на такой книге, не станет считаться с проблемами аборигенов края – адыгов – и не будет воспринимать их таковыми». С. Хатко («Советская Адыгея» № 41, 2004 г.)
***
На отношении к «инородцам» на Юге России, важнейшем для страны стратегическом регионе, следует остановиться особенно подробно, так как под сложившуюся там систему противодействия миграции попали не только граждане «ближнего зарубежья», но и полнокровные россияне – народы соседних субъектов Федерации. Юг России как федеральный округ объединяет Краснодарский край, Ставрополье, Ростовскую область, Калмыкию и семь республик Северного Кавказа: Дагестан, Чечню, Ингушетию, Осетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею. Основной движущей силой такого противодействия, главной опорой местных властей в «борьбе» с мигрантами являются казаки. При этом провозглашен основополагающий тезис «борьбы»: нашу землю мы ни с кем делить не должны!..
«Казаки выражают серьезную озабоченность в связи с возникшей угрозой изменения этнической карты Юга России, а также возможной потерей этнической своеобразности славянских народов. К сожалению, сегодня в ряде донских районов, например в Семикаракорском, идет спонтанное заселение, в некоторых хуторах уже проживают более половины представителей некоренных национальностей. Русское население притесняется, и это недопустимо. Поэтому мы целиком поддерживаем наших соседей-кубанцев, которые решили положить конец бесконтрольной миграции, нарушающей баланс между коренным населением и пришельцами. А это может привести к межнациональным конфликтам. Коренное население видит, как живут переселенцы, особенно кавказцы, как правило, нигде не работающие и ведущие себя агрессивно. Они занимаются воровством, торговлей наркотиками, грабежами. В Ростовской области создалась не просто тревожная, а крайне критическая ситуация, особенно в восточных районах. Здесь в последние годы дагестанцы и чеченцы буквально затерроризировали население. Они насилуют русских девушек, зверски избивают и калечат парней, совершают убийства.
Казаки озабочены попытками мигрирующих религиозно-этнических группировок создать очаги напряженности и путем строительства мечетей. Такие попытки предпринимались в Ростове, Азове, Новочеркасске, Таганроге, Дубровском и ряде других районов. Население территории области войска Донского в подавляющей своей массе исповедует христианство. Поэтому распространение здесь иных религиозных течений воспринимается очень болезненно. Такая реакция усиливается событиями на Северном Кавказе, терактами против мирного населения, ростом преступности так называемого кавказско-мусульманского оттенка. Поэтому мы также обратились к губернаторам Ростовской, Волгоградской и Воронежской областей с призывом воздержаться от размещения на их территориях новых мечетей. Это, по нашему убеждению, позволит в дальнейшем сохранить существующий в настоящее время межконфессиональный баланс, избежать создания очагов конфликтов. Мечетей на Дону испокон веков не было, и все жили в мире и согласии. (В. Водолацкий: «Нашу землю мы ни с кем делить не должны…» // «НГ», 09.07.2002 г.)
Не менее катастрофически представлена ситуация и в другом южном регионе – Волгоградской области. Все те же претензии, все те же «страшилки», все те же мифы…
«…процесс освоения области выходцами с Кавказа и из Средней Азии идет дальше, не прерываясь и даже не замедляясь ни на минуту. Это во-первых. А во-вторых, уже сегодня пришельцы, будучи (пока что?) меньшинством, играют в жизни региона роль, куда более значимую, нежели их абсолютная численность. Крупнейшими и наиболее сильными национальными общинами в Волгоградской области являются чеченцы и азербайджанцы.
Чеченцев в регионе не менее 70 тысяч. По мнению многих специалистов, это крупнейшая чеченская диаспора в собственно России, и при этом одна из самых влиятельных. До самого последнего времени «политическая крыша» чеченской общины (национальное общество «Барт», с некоторых пор именуемое просто «диаспорой») надежно и плотно прикрывала волгоградских вайнахов от любых превратностей судьбы. Руководство диаспоры исключительно умело играло на страхе власти сначала перед межнациональными столкновениями, затем – перед терроризмом и диверсиями, и добилось практически полной неподконтрольности любым официальным структурам в обмен на «миролюбие». Интересно, что особенно упрочились позиции диаспоры в годы первой чеченской кампании, когда губернатор публично просил ее главу замолвить словечко перед Басаевым, чтобы тот «не шел на Волгоград». А попутно бил по рукам милицию и ФСБ за малейшие попытки испортить вайнахам жизнь. Нетрудно понять, что предприимчивые чеченцы постарались извлечь из такой ситуации максимум выгод. За истекшие годы горцы заняли господствующие позиции в местном криминальном мире, уничтожив или превратив в «вассалов» почти всех русских авторитетов.
На фоне вайнахов азербайджанская диаспора кажется тихой и незаметной… В областном центре быстро складываются самые настоящие азербайджанские кварталы. При этом азербайджанская диаспора так же, как и чеченская (правда, с меньшим успехом), упорно пытается выйти и на политическую арену, пользуясь при этом поддержкой Баку.
Еще более ярко проявляются политические амбиции армянской диаспоры. По численности (30-35 тысяч) она заметно уступает предыдущим, но по экономическому и особенно политическому влиянию может поспорить если не с чеченцами, то с азербайджанцами точно.
Все эти процессы проходят на фоне продолжающегося наплыва мигрантов из Азии и естественного вымирания русского населения области (число умерших среди русских волгоградцев в два с лишним раза превышает число родившихся). С каждым годом в первых классах волгоградских школ становится все меньше светловолосых учеников. По прогнозам специалистов, сохранение существующих тенденций может означать только одно: примерно через тридцать лет русские в Волгоградской области станут национальным меньшинством, обреченным на подчиненные роли во всех сферах деятельности, поделенных между более агрессивными пришельцами. А что же власть? Власть предпочитает не замечать очевидного и никогда первой не заводит разговора о национальной проблеме. А если ей напоминают о ее существовании, ответы может из обладминистрации сводится все к той же формуле: край испокон веков многонациональный, приживемся как-нибудь. На вопрос, как именно, ответа просто не дается. Уж очень неприятный, видимо, он будет» (В. Шумилин: «Русские уходят с Волги» // «Независимая газета», № 23, 2001 г.)
Начальник отдела Совета безопасности Ставропольского края Василий Шнюков видит в наплыве мигрантов серьезную угрозу суверенности региона.
«Полученному нами праву на свободу передвижения были принесены в жертву более важные конституционные гарантии. А именно право на жизнь. У нас в Ставропольском крае, например, свободная миграция привела к тому, что к 1988 году в крае были похищены более 170 заложников. Погибли 27 милиционеров. Идем дальше: в некоторых районах нашего края доля мигрантов составляют до 80% учеников. Они и сами не учатся, и русским детям не дают учиться. То есть мы потеряли право на образование. И наконец: право на жилище. Если бы не было потока мигрантов, стоимость квартир соответствовала бы реальности. Но приезжие, переплачивая, вздули цены, и местное население потеряло возможность купить жилье» («Комсомольская правда», 8.07.2003 г.)