Однако, как уже говорилось, сексуальные влечения, насколько это возможно, противятся своему обузданию, то есть связыванию возбуждений, протекающих в соответствии с первичным процессом. «Принцип удовольствия еще долгое время остается методом работы с трудом... "воспитуемых" сексуальных влечений, и снова и снова случается так, что он, будь то под влиянием последних или в самом Я, одолевает принцип реальности во вред всему организму» (XIII, 6). Тем самым, однако, возникает исходящая из сексуальных влечений угроза подчинения Я, а при случае и его разрушения.
Второй аспект почему, по мнению Фрейда, сексуальность можно толковать как опасность, тесно связан с только что названным и состоит в том, что сексуальные влечения — как и влечения вообще — имеют консервативную природу: они имеют тенденцию к регрессии и тем самым к воссозданию первоначального состояния. В результате зрелая психосексуальность взрослого подвергается скрытой угрозе возврата к инфантильной сексуальности, хотя этому возврату может способствовать в значительной степени целый ряд факторов, которые еще будут рассмотрены в одном из последующих разделов. Важно то, что сексуальность человека, по мнению Фрейда, глубочайшим образом связана с прошлым, с инфантильной, доисторической и даже животной предысторией человека и с не ведающим времени бессознательным, для которого прошлое переживание выступает как настоящее.
Сам Фрейд однажды сравнил свое расширенное до эроса понятие сексуальности с платоновским мифом о первоначальном муже-женском поле (1920). Затем этот пол был разделен Зевсом на две половины, которые стремятся теперь к воссоединению и восстановлению прежнего состояния. В этом стремлении к повторению, к регрессии, можно, однако, увидеть скрытую угрозу Я или психической интегрированности. Если индивид остается фиксированным на прошлом, в конкретном случае на инцестуозных объектах любви, то он лишь в незначительной степени способен адаптироваться к современной реальности и терпит неудачу при выборе объекта, который необходимо сделать с наступлением зрелости. Сам Фрейд характеризует коитус как попытку воссоединения с матерью (XV, 94), при этом он опирается на идеи Ранка (Rank 1924). Коитус как замена воссоединения с матерью, фиксация на инцестуозных объектах любви, стремление к воссозданию
374
первоначального состояния — все эти представления характеризуют сексуальность человека как сферу, которая с трудом вписывается в современную «разумную» реальность.
В то время, когда Фрейд исходил из противоречия между сексуальными влечениями и влечениями к самосохранению, в одном месте он пишет: «Изначальный конфликт, из которого проистекают неврозы, — это конфликт между влечениями к сохранению Я и сексуальными влечениями» (VIII, 410). Сексуальные влечения характеризуются тут не только указанными свойствами, которые могут представлять опасность для Я, но и сами по себе имеют цель за пределами индивида. Их целью в конечном счете не является сохранение индивида, не говоря уже о сохранении Я; они служат скорее сохранению рода. В этом смысле индивид понимается Фрейдом лишь как средство для достижения цели — цели сохранения рода. Затронутое Фрейдом различие между «влечением Я и сексуальным влечением... которое, как нам кажется, совпадает с двойственным биологическим положением отдельного существа, стремящегося к сохранению себя, равно как к сохранению рода» (VIII, 311), наводит на мысль рассматривать сексуальность человека как феномен, направленный, по сути, на сохранение рода, причем «удовольствие» следует считать всего лишь своего рода поощрением, а сохранение индивида — только как некий необходимый промежуточный шаг.
В модели влечений, которая исходит из противоречия сексуальных влечений и влечений к самосохранению, сексуальность выступает прежде всего как архаическая, подрывающая и — при неблагоприятных условиях — предрасполагающая к неврозу сила. При этом типичным для сексуальных влечений является сочетание стремления к удовольствию и пренебрежение реальностью. Но поскольку уже в этой модели влечений сексуальные влечения связываются с функцией сохранения рода, они наделяются теми свойствами, которыми позднее характеризуется эрос. Эрос представляет собой поддерживающую жизнь и нацеленную на соединение живой субстанции силу. Таким образом, во фрейдовском понятии эроса сохранение рода еще больше обобщается до сохранение жизни в целом. Кроме того, в модели влечений, которая исходит из противоречия эроса и танатоса и которую Фрейд отстаивает начиная с 1920 года, эрос получает гораздо более позитивную характеристику, чем та, которая имела место в ранних гипотезах Фрейда о сексуальности человека. Эрос выступает теперь в известной степени в качестве «умиротворенной» формы первоначальной, архаичной сексуальности. Он даже служит устранению деструктивных и агрессивных наклонностей человека, которые теперь прежде всего связываются с угрозой психической интегрированности.
О существующих отношениях между эросом и деструктивными наклонностями человека Фрейд пишет: «Мы представляем себе исходное состояние таким образом, что вся имеющаяся в распоряжении энергия эроса, которую мы отныне будем называть либидо, находится в пока еще недифференцированном Я-Оно и служит тому, чтобы нейтрализовать одновременно существующие деструктивные наклонности (XVII, 72). Кроме того, Фрейд связывает здесь концепт либидо, обязанный возникновением его естественнонаучным воззрениям, с концептом эроса, возникшим скорее из философских и мифологических представлений. Однако в самом широком смысле слова эрос тождественен любви: «Ядро того, что мы называем любовью, образует, естественно, то, что обычно и называют любовью... половая любовь с целью соединения полов. Но мы не отрываем от нее и того, что также имеет свою долю в именуемом любовью: с одной стороны, это любовь к себе, с другой стороны, любовь к родителям и детям, дружба и вообще любовь к людям, а также не отделяем от этой любви увлеченность конкретными предметами и абстрактными идеями» (XIII, 98).
375
Необузданная — архаично-инфантильная — сексуальность подчинена, согласно Фрейду, принципу удовольствия, связана во многих отношениях с прошлым человека, «с трудом воспитуема», находится в противоречии к реальности, следует законам первичного процесса и «беспрестанно угрожает изнутри равновесию психического аппарата» (Laplanche, Pontalis 1967, 472).
Эрос же, наоборот, можно понимать как форму обузданной или усмиренной сексуальности. Поскольку он поддерживает жизнь и защищает от влечений к смерти, поскольку он нацелен на соединение живой субстанции и продолжение жизни, его можно также понимать как устремленного в будущее. В эросе архаичные инстинктивные импульсы в значительной степени сдерживается и преобразуется. Как раз это сдерживание, по мнению Фрейда, и делает человека способным на длительную привязанность к людям, идеям или конкретным предметам — способным к любви.
ПРОБЛЕМА ВЫБОРА ОБЪЕКТА
Поздние воззрения Фрейда на эрос можно интерпретировать также как выражение смещения интереса от инфантильной сексуальности к зрелой психосексуальности взрослого. Она характеризуется значительным преодолением инфантильной сексуальности, важнейшим результатом которого можно считать появление способности к длительной привязанности к сексуальному объекту, избираемому после пубертатного возраста. Тем самым, однако, преодоление инфантильной сексуальности, по мнению Фрейда, теснейшим образом связано с отстранением от инцестуозных объектов любви. Только сдерживание либидинозных устремлений, направленных на первичные объекты любви, делает возможным вступление в успешные постпубертатные объектные отношения. Отстранение же от инцестуозных объектов любви представляет собой ключевую проблему постулированного Фрейдом эдипова комплекса (см. статью А. Холдера). Удастся ли такое отстранение или — как в случае невроза — не удастся, становится ясным только в пубертате; сама по себе эдипова ситуация пока еще ни о чем не говорит.
Если рассматривать развитие инфантильной сексуальности до психосексуальной зрелости с точки зрения выбора объекта, то предполагаемую Фрейдом двух-фазность сексуального развития можно представить следующим образом:
— первый выбор объекта (=инцестуозных объектов любви);
— «утрата объекта» (=отказ от инцестуозных объектов любви, трансформация связанных с ним либидинозных объектных катексисов, то есть преодоление эдипова комплекса);
— второй выбор объекта (= постпубертатный выбор объекта, который отчасти можно понимать как «нахождение заново» или воспроизведение инфантильного выбора объекта).
Хотя эта схема усложняется рядом факторов, о которых мы еще будем говорить ниже, она позволяет понять основные идеи Фрейда относительно проблемы выбора объекта.
Согласно Фрейду, отправной точкой любого последующего выбора объекта у лиц обоего пола являются отношения между матерью и ребенком. При этом под словом «мать» следует понимать не просто биологическую мать, а того человека, который удовлетворяет примитивные анималистические потребности ребенка, то есть в утолении голода, уходе за телом и эмоциональных контактах. Особое значение в этих ранних «объектных отношениях», — которые, по мнению Фрейда, не отвечают фактическим объектным отношениям, поскольку разделение на субъект
376
и объект здесь пока еще невозможно, — придается константности объекта. Под этим следует понимать, что в течение первых лет жизни имеет место длительное и ненарушенное отношение ребенка к одному и тому же объекту любви, то есть к «матери». В этой фазе ребенок перенимает материнский «базальный интроект» (Lincke 1971), который одновременно представляет собой глубинную основу последующей идентичности его Я. Но, если отношение к матери не будет меняться сообразно возрасту, если оно сохранится в симбиотической форме, то в дальнейшем это лишит ребенка самостоятельности и автономии или отрицательно на них