Вы не только заметили, но и поняли, что я не испытываю больше потребности в столь полной личной отдаче, и верно указали на травматический характер этой потребности... После истории с Флиссом, которую Вы заставили меня преодолеть, эта потребность во мне иссякла. То мо сексуальная направленность исчезла, превратившись в разрастание собственного Я. Мне удалось то, что не выходит у параноиков. Учтите также, что в основном я недомогал, больше страдал от вялости кишечника, чем хотел в этом признаться, и не раз попрекал себя самого: кто не умеет управлять своим Конрадом ', не должен отправляться в путь. С этого должно было бы начаться выздоровление, а мне Вы казались недостаточно твердым, чтобы не впасть в излишнюю заботливость.
Что касается неприятных моментов, которые Вы мне причинили, включая некоторое пассивное сопротивление, — с ними произойдет то же, что и со всеми воспоминаниями о путешествии в целом: в процессе самоочищения небольшие помехи исчезают и одно лишь прекрасное остается доступным для интеллектуального пользования.
То, что Вы подозреваете у меня какую-то великую тайну и испытываете чрезвычайное любопытство по этому поводу, было легко угадать, но столь же легко и распознать инфантильность этого чувства. Я не только поделил-
89
ся с Вами всем, что имеет отношение к науке, я очень мало скрывал ovi Вас и личное, а история с национальным даром " была, как мне кажется, весьма бестактной. Моя травма в настоящий период, как я Вам намекал, полностью связана с историей Флисса, и сама суть этого дела не позволяет обратиться к Вашему сочувствию.
Итак, при ближайшем рассмотрении Вы убедитесь, что счеты между нами вовсе не пшк велики, как Вам, вероятно, померещилось первоначально.
Я бы предпочел перевести разговор в план настоящего...
Искренне Ваш Фрейд.
' Имя Конрад впервые употребляется швейцарским писателем Шпиттелером в его романе «Имаго» (1904) как обозначение собственного тела. В дальнейшем «Имаго» стало названием журнала, посвященного проблемам прикладного, как мы бы теперь сказали, психоанализа. Фрейд, особенно в переписке с Абрахамом, обычно говорит о своем «Конраде», когда страдает от расстройства желудка и кишечника. " Шутливый намек на увлечение Фрейда антиквариатом.
Уже в то время было посеяно семя дружбы, становившейся с годами все глубже и доверительней. В 1913 году Ференци основал в Будапеште Венгерское психоаналитическое объединение, став первым его президентом. К этому времени относится следующее письмо Фрейда (Е. Freud 1960, 313):
Вена IX, Берггассе, 19, 7 июля 1913 г.
Дорогой друг,
В самом деле! Я могу уже поздравить Вас с сорокалетием? Ваше печальное письмо очень меня тронуло, тем более что оно напомнило мне о моем собственном сорокалетии, после которого я уже несколько раз успел сменить кожу, что, как известно, случается раз в семь лет. Тогда (в 1896 году) я достиг вершины одиночества, утратил всех старых друзей и еще не приобрел новых, никто обо мне не заботился и меня поддерживали только остатки упрямства и начало «Толкования сновидений». Теперь, когда я гляжу на Вас, я должен признать Вас во многих отношениях более счастливым человеком, даже если не сбудутся нынешние пожелания. Вы надежно сориентированы, перед Вами открытый путь, Вас высоко ценит редкостный избранный круг друзей, вождем которого Вы предназначены стать. Вы не обладаете лишь одним, владея чем уже тогда я чувствовал уверенность', и я понимаю, что человеку свойственно превыше всего ценить и желать того, чего он достичь не может.
На Ваш сороковой день рождения я могу отбросить сдержанность и признаться Вам, что я лишь потому никогда не отвращал Вас со всей энергией от Е., что я опасался, как бы Вы, следуя невротическому примеру, не проявили бы крайнего упорства. Что же Вы намерены предпринять теперь? Аля каждого из нас судьба принимает облик одной или нескольких женщин, и Ваша судьба обладает несколькими на редкость ценными чертами.
Вы знаете, я отказал чете Эмденов", хотя они тоже очень приятные компаньоны, чтобы прожить несколько недель в Мариенбаде без анализа. Теснее всего я буду общаться с моей маленькой дочерью'", которая нынче так радует меня своим развитием (Вы, конечно, давно угадали этот субъективный мотив «Выбора ларца» п). Я надеюсь, что в Сан-Марино буду достаточно свеж, чтобы лучше воспользоваться Вашим обществом, нежели в про-
90
Переписка З.Фрейда (Мартин Гротьяц)
шлые годы, когда мне все и вся казались лишними. В конце августа Абрахам навестит нас и, вероятно, вместе с нами поедет в Мюнхен v. Мне пока нечем оправдать Вашу надежду, что я смогу тогда поведать Вам нечто новое. Все мои удачи свершались через семилетние промежутки: в 1891 году я начал «Афазию», в 1898/99 — «Толкование сновидений», 1904/05 — «Остроумие и теорию сексуальности», в 1911/12 занялся тотемом, так что теперь я, по всей вероятности, на спаде и до 1918/19 не могу рассчитывать ни на что существенное (если только до тех пор цепочка не разорвется)...
Наши дела мы будем продолжать с осмотрительной уверенностью. Я надеялся, что Юнг подарит мне ощущение, что дети щ хорошо пристроены, без этого еврейский отец не может ни жить, ни умереть. Теперь я радуюсь, что подобную уверенность внушаете мне Вы и Ваши друзья.
С сердечными пожеланиями на последующие две трети Вашего индивидуального существования
дружески преданный Вам Фрейд.
1 Супруга.
" А-р Ян ван Эмден( 1868—1950), голландский психоаналитик, и его жена.
'" Анна.
N «Мотив выбора ларца», Вена 1913, G. W. X, 244.
Y 4-й Психоаналитический конгресс проходил в Мюнхене 7—8 сентября 1913 года.
wФрейд имеет в виду психоаналитическое движение, дитя своего духа. Раньше он полагал,
что обрел преемника в Юнге.
После смерти матери Фрейд писал (Е. Freud 1960, 418):
Грундльзее-Ребенбург, 16 сентября 1930 г.
Аррогой друг,
Прежде всего сердечно благодарю Вас за прекрасные слова по поводу смерти моей матери. Оно удивительно подействовало на меня, это великое событие. Ни боли, ни печали, что, вероятно, объясняется сопутствующими обстоятельствами, ее преклонным возрастом, сочувствием к ее беспомощности под конец, при этом я испытываю чувство освобождения, мне кажется, что меня выпустили на волю, ведь я не смел умереть, пока она жила, а теперь я располагаю этим правом. Жизненные ценнос?пи в самой глубине заметно переменились. Я не был на похоронах, Анна и там меня подменила...
В более поздних письмах Фрейд выступает против нововведений Ференци 54 и указывает на возможные их опасности (Jones III, 197—199):
13 декабря 1931 г.
Аррогой друг,
Я, как всегда, обрадовался Вашему письму, меньше его содержанию. Раз Вы до сих пор не решились изменить свою позицию, весьма мало вероятно, чтобы Вы пришли к этому в дальнейшем. Однако, в сущности, это Ваше дело; мое мнение, что Вы выбрали неплодотворный путь, остается личным мнением, и оно не должно становиться для Вас препятствием.
Я вижу, напротив, что расхождение между нами сводится к малости, к технической детали, которая вполне заслуживает обсуждения. Вы не делали тайны из того, что Вы целуете своих пациентов и позволяете им целовать
91
себя. Я уже слышал подобное и от своего пациента. Теперь, если Вы подготовите полное сообщение о своей технике и достижениях, Вам предстоит выбрать одно из двух: либо Вы признаетесь в этом, либо промолчите. Последнее, как Вы сами понимаете, недостойно. Все, что входит в нашу технику, следует также объявлять публично. Впрочем, оба этих пути вскоре совпадут: даже если Вы сами не поведаете об этом, скоро все станет известно, ведь и я знал об том до Вашего признания.
Разумеется, я не тот человек, который из ханжества или оглядки на мещанские условности принимает во внимание столь малые эротические удовольствия. Я еще помню, что во времена, описанные в «Песни о Нибелунгах», поцелуй считался невинным приветствием, им одаряли каждого гостя. Кроме того, я придерживаюсь мнения, что анализ возможен и в Советской России, где государство предоставляет полную сексуальную свободу. Это, однако, не отменяет факта, что мы живем не в России и для нас поцелуй означает несомненную интимную эротику. Ар сих пор в своей технике мы твердо придерживались убеждения, что пациентам следует отказывать в эротическом удовлетворении. Вы знаете также, что там, где невозможно получить полное удовлетворение, меньшие нежности вполне могут сыграть эту роль, например в ухаживании, на сцене и т.д.
Итак, представьте себе, каковы будут последствия обнародования Вашей техники. Нет революционера, за которым бы не последовал еще более радикальный. Стало быть, многие независимые мыслители в области техники скажут: а зачем же ограничиваться поцелуем? Разумеется, мы достигнем еще большего, если присоединим к этому и «обнимание», от этого ведь тоже дети не родятся. А затем придут еще более отважные, которые совершат дальнейшие шаги, показывая и рассматривая, и вскоре весь репертуар петтинга войдет в технику анализа — в результате сильно возрастет интерес к анализу как со стороны аналитиков, так и со стороны анализируемых. Новые коллеги припишут возросший интерес целиком себе, а наиболее молодым среди наших товарищей окажется трудно сохранять в отношениях с пациентами ту позицию, которую они выбрали изначально, и вскоре крестный отец Ференци, взирая на ожившие декорации, которые он создал, скажет себе: наверное, мне стоило остановиться в своей технике материнской нежности до поцелуя...
Я полагаю, что в своем предостережении я не сказал ничего, чего бы Вы сами не знали. Однако Вы охотно играете роль нежной матери по отношению к другим и, вероятно, по отношению к самому себе. Значит, Вам следует услышать предостережение со стороны сурового отца... Поэтому я говорил в предыдущем письме о новом пубертате, о влечении Иоанна, но теперь Вы меня вынудили высказаться со всей отчетливостью.